Злая игуана

[Streight]

Название: Злая игуана
Фандом: Prince of Tennis
Автор: Noa Streight
Бета: Катриона
Размер: 4743 слова
Пейринг: Ягю Хироши/Нио Масахару, Токугава Казуя/Эчизэн Рёга, Ирие Каната/Фуджи Шюске
Категория: слэш
Жанр: юмор, повседневность
Рейтинг: NC-17 с натяжкой
Краткое содержание: Нио Масахару пошутил, а Эчизен Рёга получил
Примечание: писано на фест «Secret Santa» по заявке project925
Размещение: на других ресурсах – с согласия автора. Ссылки на фик – приветствуются.

23.12.2013г. – 29.12.2013г.

– Мало того, что из-за проигрыша я попал в Лагерь-на-скале, так ещё и желание тебе торчу. Вот гадство!
– Это была твоя идея, – пожал плечами Ягю. – Захотел острых ощущений, предложил пари – получи и распишись.
– Да, но я рассчитывал выиграть! – Нио никак не мог переварить, что напарник не повёлся на обман, да ещё и перехитрил его самого. Дурачить людей на корте и не только – прерогатива Нио.
«Когда это «Джентльмен» Ягю успел стать таким испорченным? А всё моё дурное влияние… не пойму, гордиться или ужасаться».
– Кстати, если не секрет, какое желание ты собирался загадать в случае победы?
– Не скажу!
– Признавайся. Можешь считать это первым шагом к осуществлению моего желания.
Ягю, казалось, полностью сосредоточился на своей ракетке. Словно простая смена обмотки – не менее, чем священный ритуал. На напарника он подчёркнуто не смотрел, но Нио и без того мечтал телепортироваться обратно в Лагерь-на-скале – подальше от Ягю и щекотливой темы.
«Ягю ведь мне частенько потакает. Может, признание мне зачтётся? А ещё лучше, если желание осуществится. Конечно, не сразу – Ягю не настолько великодушен. Но вдруг?»
Нио молчал так долго, что Ягю уже всякую надежду на ответ потерял. Зато с обмоткой закончил в тишине и спокойствии.
– Хорошо, что в лагере своя мастерская. Я уже на двух ракетках струны менял, а на третьей пришлось подтягивать. Износ чудовищный. Такие здесь тренировки, – светски сообщил Ягю, меняя тему.
«Если он сейчас заговорит о погоде, я его стукну».
– Минет, – буркнул Нио.
– Что-что? – конечно, Ягю решил, что слух его подводит.
– Отсос! И вообще я хочу быть сверху! А то что за дела?!
– Исключено, – Ягю переварил сообщение, выдал резолюцию и вернулся к возне с инвентарём.
– Почему это?!
– Ты слишком неосторожен. Даже под полным контролем умудряешься учудить. В прошлый раз губу мне до крови прокусил. Ладно бы ещё это в городе произошло, но тут! Ни одной женщины на километры вокруг! И я с прокушенной губой.
– Ой, можно подумать. Твой скромный пластырь никто и не заметил, на фоне тех, кому после матчей по десять швов накладывают, не считая прочих компрессов, – Нио поспешил представить ситуацию, как сущий пустяк. Стыдно было, да. Не за прокушенную губу, понятно, а за очередной повод для выволочки. А ведь такой разговор романтичный… мог бы быть.
– Это неприемлемо! Как и синяки в интимных местах.
– Но я ж не виноват, что ты такой секси-шмекси и та-а-ак меня заводишь. В порыве страсти я себя не контролирую!
– Вот поэтому ты и снизу, большего тебе доверить нельзя.
– Что ж это за любовь у нас такая хроменькая, без доверия?
– Какая есть.
– Злюка ты.
– От злюки слышу. Итак, вернёмся к моему желанию. Сегодня у нас будет вечер косплея. Сперва ты под видом Ирие стащишь у Ошитари игуану и пристроишь её в постель к Фуджи Шюске. А потом, прикинувшись Эчизеном Рёгой побываешь у того в комнате, стащишь ящик апельсинов – искать надо под кроватью – и высыплешь его весь на постель Токугавы.
– Ничего себе! Смотрю, пока скучал по мне, целый вагон желаний напридумывал! Мне-то не жалко, но тебе зачем?
– Если выгорит, скажу.
Невозмутимостью Ягю можно было покрывать спецавтомобили вместо брони. Ни одна пуля бы не взяла.
– Ледышка!
– Зато ты энерджайзер. За дело.

***

Фуджи возвращался к себе с мыслью прилечь хоть на полчасика. Тренировки его совершенно измотали: всё-таки он считал себя интеллектуальным игроком и не заморачивался с физической формой. Не заморачивался в том смысле, который вкладывали в это дело, например, Инуи и Кайдо. Самому себя загонять до полусмерти только для того, чтобы тебя не смогли загнать другие? Ну, нет. На противников и иная управа найдётся, вовсе незачем переть напролом.
К несчастью, честное мнение Фуджи на счёт меню тренировок никого не интересовало, и в лагере «U-17» царила чисто армейская муштра. Поэтому к вечеру гений обычно еле ползал, а в обед его просто слегка вело из стороны в сторону.
Ноги подкашивались, руки противно дрожали, голова отказывалась соображать. Как бы ещё не возненавидеть всех окружающих, слишком жизнерадостных для таких условий. Ночные бои подушками, приключения и проказы… Фуджи повезло, что его соседи по комнате предпочитали более тихие и интеллектуальные формы проведения досуга. А ещё к ним все боялись соваться. Почему-то.
И вдруг гость. И не кто-нибудь, а Ирие Каната.
«Что он у нас забыл, интересно? И к кому приходил? Все наши ещё на тренировке…» – озадачился гений, глядя вслед старшекласснику. Но окликать не стал.
Ответ Фуджи получил сразу же, стоило открыть дверь: на его койке осваивалась, деловито подгребая одеяло, здоровенная игуана. Целый дракон!
В принципе, среди комнатных растений экзот смотрелся более, чем уместно. Но делить постель с игуаной Фуджи совершенно не улыбалось – пусть братья Ошитари этим развлекаются.
«Закрыть комнату и предупредить чтобы они её забрали? А вдруг пока я хожу, игуана растения попортит? Или попортит нашими растениями себя... Вот же подкинул Ирие задачку! А главное – зачем? Мне казалось, он не из тех, кто над младшими издевается».
Игуана медитативно когтила одеяло и наблюдала за нерешительно мнущимся посреди комнаты парнем. Внимательно наблюдала, ведь он стоял между ней и растениями, среди которых игуана собиралась разгуляться.
«Решено, сам отнесу. И кажется, после этого мне понадобится новое одеяло. Хорошо, если не новые пальцы».
Стараясь двигаться очень-очень плавно, Фуджи приблизился к постели, завернул край одеяла и осторожно, но стремительно, спеленал зелёную гостью.
– Тихо-тихо, потерпи. Сейчас доставлю тебя хозяину.
Но как гений ни уговаривал, как ни ворковал – в одеяле игуане не понравилось. Поэтому пока Фуджи её нёс, своенравная зверюга порядочно его исцарапала и даже цапнула пару раз.
«Медведь был, ласточка была, кит, стрекоза… следующий свой особенный кручёный назову «Злой игуаной». Это же чёрт-те что и ни в какие рамки не лезет! Вот пусть мои противники с ней и разбираются».

***

– Я член сломал, когда дрочил.
– Сочувствую!
– Слава богу, не свой...
Парни рассмеялись.
«Анекдот, – решил Шюске, приближаясь к компании старшеклассников. Его заметили, и в некоторых взглядах появилось что-то хищническое. Плотский интерес. – Или не совсем...»
Фуджи остановился рядом с Ирие и показал тому записку. Письменное разрешение на матч от тренера Сайто.
– Хм. Извините, ребята, но в карты я сегодня не игрок. Внезапный матч.
– Судя по его суровой мордочке, не просто матч, а целая дуэль, – старшеклассники снова заржали так, словно кто-то рассказал продолжение анекдота. – Быстренько натяни этого малолетку и возвращайся к нам.
– Не волнуйтесь, это не займёт много времени. Верну вам товарища в лучшем виде. Неделю позаикается, потом очухается, – галантно уведомил Фуджи. От его улыбки, температура окружающей среды, казалось, понизилась до отрицательной величины.
Старшеклассников не проняло – они в лагере и не такое видали. Тот же улыбчивый Ирие, вежливый «книжный мальчик», противников на корте своей игрой имел обыкновение доводить до истерики – почти до сумасшествия.
«А интересный может получиться матч. Если малолетка сразу не сольётся. Видно же, что не на того напал», – подумал один из парней, но наблюдать за матчем не пошёл. Записка от тренера, пусть с ними никак не связанная, напомнила старшеклассникам, что они в лагере не ради карт собрались. И теперь, когда младшеклассники старательно карабкаются на первые корты, отлынивать от тренировок совсем не с руки.
– Понятия не имею, какое у тебя ко мне дело – вряд ли просто матч. Но это отличный повод пообщаться, – Ирие отошёл на линию, когда право подавать разыграли в его пользу. – Я наблюдал за последним матчем вашего капитана Тезуки. И столько вопросов сразу возникло.
– Каких же? – Фуджи постарался ничем не выдать своего шкурного интереса. Он тоже был свидетелем одного матча Ирие, когда тот практически уделал Атобэ, и не ждал лёгкой победы. Положа руку на сердце, Фуджи считал, что ему не выиграть, но отступать не собирался.
– Я слышал, что ваш Тезука никогда не улыбается. Не поверил, правда, он же не робот. Невозможно ходить с «мордой кирпичом» всё время. Или жить такой жизнью, в которой и улыбнуться-то нечему…
– К чему ты клонишь? – пока что Фуджи отбивал, хоть и не без труда. Ралли затягивалось. Хотелось, чтобы Ирие заткнулся – у гения из Сейгаку было стойкое ощущение, что ничего хорошего он от противника не услышит.
– Да просто в том матче с Ямато, когда Тезука, наконец, позволил себе играть просто так, а не во имя национальной славы Сейгаку – он аж засиял от счастья. Вопрос в чём: он себе разрешил или вы, наконец, перестали его подавлять? Навязывать своё общество, ответственность за команду, за все ваши косяки, за нежелание совершенствоваться и действовать сообща? Слышал, у вас всю дорогу проблемы со вторыми парными, а ты, например, ни в одном мачте не соизволил выложиться на полную.
Просто удивительно, как Ирие умудрялся столько болтать, хотя Фуджи гонял его за каждым мячом, как бешеного. Зато сказанное им гения всё-таки уязвило. Фуджи, потому пропустил один мяч, затем другой, потом слил целый гейм на своей подаче. Ирие в своей логике плясал от некоей альтернативной точки зрения и так ловко притягивал факты в свою пользу, что возразить ему оказалось просто нечего. Точнее, оспорить всё это нагромождение нелепиц мог только Тезука, которого здесь не было.
А Фуджи не мог за него расписываться, мол, никто капитана не принуждал приносить себя в жертву победе, рисковать рукой, карьерой: просто такой уж у него характер – ничего не делать в полсилы.
– Даже после того, как Атобэ вашего капитана ласковыми пинками выпроводил в Германию, на прямой путь к становлению профи – ты Тезуку чуть ли не у калитки поймал, навязав никому не нужный матч. По твоей логике он обязан всю жизнь разбираться с вашими мелкими страстишками, да?
– Заканчивай спекулировать темами, в которых ничего не смыслишь! – Фуджи взбесили не столько прозрачные намёки Ирие, сколько то, что тот в принципе, позволяет себе думать об отношениях Фуджи с Тезукой, и к тому же эти мысли ОЗВУЧИВАТЬ.
«Оказывается, игуана в комнате это были ещё цветочки. А теперь его совсем убить хочется. Жалею, что я не Кирихара. Очень уж «окрасить корт в красный» захотелось!» – Фуджи принялся пробовать на Ирие свои особенные кручённые мячи, один за другим, туда-сюда и по обстоятельствам. Но старшеклассник не дрогнул, всякий раз находя и ответ, и продолжение психологической атаки.
Когда над кортами зажглось вечернее освещение, Фуджи проморгался и понял, что совсем утратил ощущение времени. Матч против Ирие требовал концентрации, сопоставимой с матчем против Тезуки.
«Как же это раздражает…»

*

Токугава играл тренировочный матч с Они. Под конец оба совершенно выдохлись, изрядно помотав друг другу нервы. Да и физической силы их схватки требовали немереной. Тренер родной команды Токугавы уже бы взвыл, схватился за голову и остановил воспитанника с криком, мол, тот себя убивает. Тренеры лагеря «U-17» самоотдачу на грани саморазрушения только поощряли.
– Токугава! Эй, Токугава! Бросай это дело и пойди посмотри, что твой дурной поклонник наделал! – у кромки корта нарисовался крайне раздражённый парень в заношенных шортах и кроссовках на босу ногу. – В комнате находиться невозможно!
– Если это какая-то шутка… – холодно начал Токугава.
– Два ящика, бл*дь, передавленных апельсинов – это не шутка, а повод набить кое-кому лицо. И если они немедленно не исчезнут из нашей комнаты, этим лицом станет твоё!
– Хм. Извини, Они, закончим на сегодня.
– Ага. Иди разгребай свою цитрусовую проблему, – Они хохотнул и покинул корт.

***

Локоть прострелило резкой болью, но Фуджи всё-таки отбил. Правда, совсем не так, как намеревался. Низкий мяч полетел, словно пуля – ничуть не хуже «Laser Beam» Ягю.
«Не вышло», – ещё успел подумать Фуджи. Прямой и чудовищно быстрый мяч летел, к сожалению, в сетку.
Ирие позволил себе снисходительную улыбку и хотел было съязвить, но подавился репликой, когда мяч, прорвав разделительную сетку, грянулся о корт и отскочил. Еле-еле отскочил, очень низко, вроде «Tsubame Gaeshi». Ирие пришлось тянуться за мячом. Он бы отбил, но траектория отскока, которую он так явственно видел, оказалась ложной. Словно дразнясь, мяч усвистал в противоположном ожидаемому направлении.
«Так вот ты какая «Злая Игуана». Буду дорабатывать», – подумал Фуджи, а вслух сказал:
– Сетка. Я проиграл.
«Действительно. Зачем я пытался его отбить? Увлёкся», – боевая злость слетела с Ирие и он улыбнулся Фуджи как ни в чём ни бывало, с теплотой и приязнью.
– Но ты сумел меня подловить в конце. Я удивлён. Правда. Да что там, я реально обалдел.
Оба теннисиста тяжело дышали, а их форму можно было выжимать. Фуджи не отказался бы сейчас от дружеского плеча Кавамуры, а то самостоятельно он, казалось, от корта до жилого корпуса не доползёт.
«Ладно, не всё сразу. Для начала до скамейки пройтись».
– Потрясающий кручёный, просто потрясающий! – Ирие смотрел на Фуджи с неподдельным восторгом, как ребёнок на новогодний подарок.
– Приятно слышать.
– А как локоть? У меня есть эластичный бинт с собой. И вода. Хочешь?
– Вроде ничего страшного. Но в медпункте я покажусь, – Фуджи осторожно покрутил рукой, прислушиваясь к своим ощущениям. Принял у Ирие бутылку.
– Спасибо.
Сам Фуджи так нёсся «на дуэль», что кроме ракетки и мячей ничего не захватил. Теперь было немного стыдно перед Ирие, который предусмотрел всё, вплоть до аптечки и запасного полотенца.
«В лагере матчи совсем не шутка. Не игрульки в районном парке. А мы всё не привыкнем…».
Ирие набросил полотенце Фуджи на плечи.
– Потом вернёшь. Медпункт – это правильно. Руки береги. У тебя такие техники интересные! И названия у них поэтичные, не то, что у некоторых.
– Хм. Спасибо.
«Кажется, разборка насчёт игуаны в постели потеряла всякий смысл. Но надо же выяснить в чём дело».
– Кстати, давно хотел тебе сказать…
Ирие подсел вплотную к Фуджи и сцапал его за руку, начав чисто машинально поглаживать.
«Изучает, – догадался тот, но ладонь не отнял. – Подавится. У меня нет характерных мозолей, свидетельствующих о перекосе в пользу какой-нибудь любимой техники».
Синеглазый гений из команды Сейгаку терпеливо ждал продолжения фразы, или, скорее, когда же Ирие опомнится.
– … сказать хотел я… – старшеклассник вдруг запнулся, смутился и сказал совсем не то, что собирался. – Не перегружай так локти и запястья! Плечом работай и корпусом, корпусом. А ещё я баг заметил, когда ты свою «Стрекозку» крутишь…
И следующие десять минут Фуджи мог только слушать и кивать. За своим стремительным прорывом иногда забывалось, что старшие товарищи тоже времени даром не теряют. Субтильный на вид Ирие, такой же интеллектуальный игрок, раскатал Фуджи по корту, не показав и половины того, на что был способен. А после ещё и великодушно указал на ошибки.
– Спасибо за советы. Обязательно приму к сведению. И этот матч меня многому научил.
«Но за спекуляции на тему Тезуки ответишь, гадина».
– Правда? Я рад, – Ирие просиял и тут же предпринял вторую попытку. – Кстати, давно хотел тебе сказать…
– И ради этого стоило совать мне в постель чужую ящерицу?! – перебил Фуджи, вздрогнув, когда Ирие в своих поглаживаниях задел свежую царапину.
Ирие стремительно отодвинулся. И руку отпустил.
– Я-а? Ящерицу?! Ээээ… Помнится, у кого-то из ваших была игуана. Здоровенная… Но я ни в коем случае! Я вообще этих тварей боюсь. Холодные, чешуйчатые… бррр-р-р! Ещё, говорят, кусаются… И у меня алиби! Почему ты у Сайто не спросил, когда разрешение на матч получал? Нас тренер Тсуге лично весь день гонял. Мне просто некогда было игуанами маяться! И камеры наблюдения…
«Проклятье! Если не врёт, то это мог быть Нио. Подставить решил. Зачем? Проверю. Разберусь».
Фуджи стало неловко. Брось он своё обвинение перед матчем, дело обошлось бы словесным конфликтом. И, может, недоразумение разрешилось бы в пять минут.
– Кусаются. Это я выяснил на личном опыте. Хорошо хоть чужой экзот не пострадал.
Ирие ещё пару мгновений переваривал обвинение.
– Так вот почему ты внезапно вызвал меня на матч – не зря ребята обозвали его дуэлью. Надо будет разобраться: кто и зачем тебя против меня настропалил.
Обычно излучающее безмятежную доброжелательность лицо старшеклассника приняло такое выражение, что Фуджи мысленно посочувствовал шутнику-интригану.
«Теперь я даже надеюсь, что игуану мне подсунул не Нио. Ведь если мы с Ирие вдвоём на него насядем, то и Ягю клюшкой не отмашется».
– Прошу прощения, я тебя перебил, – сказал Фуджи. – История с игуаной сильно меня обеспокоила. Так что ты хотел сказать?
– Ээээ-э-э… – Ирие живо представил себя в роли пылкого влюблённого возраста эдак детсадовского, подкидывающего объекту своей страсти дохлых лягушек в портфель и ящериц в постель. От такой «романтики» ему аж поплохело, и то, что Ирие «давно хотел сказать» после таких выяснений на язык не шло.
«Да ещё Тезуку я весь матч поминал к месту и не к месту. Не стоило поднимать эту тему, – подумал Ирие. – Однако теперь я точно знаю, что почём. И Тезука в Германии, а я здесь. Недолго Фуджи осталось дружбой по переписке дрочить – уж я об этом позабочусь».
Гений из команды Сейгаку, успокоившись, глядел на старшеклассника с вежливым интересом и дожидался продолжения фразы.
От необходимости красиво соврать Ирие спасли внезапно ожившие по всему лагерю громкоговорители, объявив общий сбор.
– Вернёмся к этому разговору в другой раз.
– В любое время, – Фуджи тепло улыбнулся.
– Ага. Увидимся.
– Буду рад.

***

– Цветочки из кожуры. Зайчики из кожуры. Стихи! На кожуре. Мишки, слоники… Я тебя ненавижу, слышишь?!.. Меня в жизни так не оскорбляли! – шипел Токугава, попутно запихивая в Рёгу апельсин. Вместе с кожурой. Апельсин не запихивался даже несмотря на то, что Рёга сразу решил не сопротивляться и постарался открыть рот пошире. Решение далось ему легко, ведь второй рукой Токугава держал его за горло, да ещё для верности легонько постукивал затылком об стену. Раздавленный апельсин истекал соком между пальцами Токугавы. Сок тёк по подбородку и шее Рёги, обеспечивая форме обоих теннисистов долгую липкую цитрусовость.
«Интересно, я сейчас хотя бы эротично выгляжу? Или так же стрёмно, как это шизоглазое чудовище? И чего взбесился? Какие ещё стихи?.. Я кроме «мама мыла раму» в приюте в жизни ни одного стиха…»
Экзекуция продолжалась ещё минут пять, а по ощущениям Рёги – целую вечность. Но Токугава – парень упорный – своего добился и апельсин впихнул. Так что Рёга ещё какое-то время кашлял и отплёвывался со слезами на глазах.
– Чёрт. Кхе. Это был не самый лучший апельсин в моей жизни, – кое-как отдышавшись, Рёга сполз по стеночке под ноги гневному мстителю, да так и остался сидеть. – Надо заесть.
С этими словами, он достал из кармана целый красивенький апельсин, аккуратно, почти нежно, почистил его и съел.
Токугава оцепенел, парализованный собственным гневом, не в силах выплеснуть его в культурной форме. Эчизена-паскуду-Рёгу хотелось превратить в кровавую кашу. Собственноручно и немедленно.
«Но это же просто очень глупая, очень вульгарная шутка… Что же так удавить его хочется?!» – в глазах Токугавы начали лопаться сосуды.
– Ну? Я готов к диалогу. Что там со стихами? Или я не понял… Мишки-зайчики? Слушай, Токугава, ты давно тренеру Сайто исповедовался? Голова не болит? Кошмары не мучают? Нервы у тебя ни к чёрту. Тяжело, наверное, интровертам по жизни.
Токугава молча смотрел вниз. Рёга чистил второй апельсин.
«Коленом по зубам, а потом спокойно допинать поганца? Может, полегчает…» – думал Токугава. Но Рёга никак не пытался защититься, продолжая совершенно расслабленно сидеть между стенкой и Токугавой. И это после свежевбитого в глотку апельсина!
«Надеется, я решу не бить лежачего, то есть сидячего, типа, я благородный такой?» – Токугава дождался, когда Рёга дочистит апельсин, стремительно выхватил его и зашвырнул далеко в кусты.
«Чёрт. Знал бы – сразу бы так сделал. Как у него лицо-то вытянулось!»
– Отвечай: зачем тебе понадобилось всю мою кровать заваливать апельсинами и всяким… хммм… творчеством… из кожуры?!!
– Я не заваливал! – запротестовал Рёга и вдруг застыл, настигнутый осознанием. – МОИ АПЕЛЬСИНКИ!!!
Вскочив на ноги, он легко, словно бумажного, отшвырнул Токугаву с дороги и убежал.
Тот хотел броситься за Рёгой, но поразмыслив, отправился на корт – тренироваться и, тем самым, нервы успокаивать. В лагере полным-полно камер наблюдения: будет сложно списать убийство на несчастный случай. Особенно серийное убийство. А то соседи Токугавы по комнате тоже напрашивались – один ключ непонятно как потерял, второй истерику закатил из-за пары тройки цитрусовых.
«Спокойствие, только спокойствие. Сначала алиби обеспечить, потом трупы закапывать».

***

– МОИ АПЕЛЬСИНЫ!!! КТО ПОСМЕЛ ПОСЯГНУТЬ НА МОИ АПЕЛЬСИНЫ?!! – Рёга стремительно пронёсся по коридору и, судя по крикам, начал повсеместно сеять хаос и разрушения.
– Все бегают, всем весело. Люблю я это дело, – прислушиваясь к шуму за дверью, Нио разве что не мурлыкал, пока Ягю обрабатывал многочисленные царапины. Больно, конечно, но спортсмену, да ещё и такому шутнику – не привыкать.
– А игуана эта в прошлой жизни была львом. Точно тебе говорю! Или очень боевым помоечным Барсиком. Чуть палец насквозь не прокусила! – Нио возмущался скорее для проформы, явно очень довольный собой и успешно проведённой миссией. – Ты говоришь у меня контроля нет. А на эту царапину посмотри!
Ягю посмотрел. Коготь игуаны душевно отметил грудь Нио, самое чуть-чуть разминувшись с правым соском. Ягю снял очки, припал к царапине губами и проследил её языком.
Нио слегка запаниковал:
– Ээээ… У нас тут, конечно, ширмочка, но в целом-то медпункт открыт: заходи кто хочешь, бери что надо.
Ягю легонько прикусил сосок, потом сдавил сильнее, пока Нио не застонал тихонько, потом покаянно зализал место укуса. И совсем не по-джентльменски принялся распалять партнёра.
– Эй! Земля вызывает орбиту, Земля вызывает Ягю! Мы в медпункте! Ягю?
«Джентльмен» повалил Нио на койку и занялся вторым соском.
– Хироши… если у нас будут неприятности, я их на себя не брать не стану… ха-а… ладно, возьму… только сделай так ещё раз.
Нио зарылся пальцами в волосы Ягю, и незапертая дверь медпункта стала ему совершенно до фени. Им не часто удавалось урвать время для близости. Целовать, ласкать, вслушиваться в сбившееся дыхание друг друга, открывать что-то новое в себе и в партнёре, мучительно расставаться со смущением и стыдливостью, растворяться в ощущениях – этого всегда было мало, всегда не хватало. Особенно Нио. Потому что Ягю всегда помнил, что нужно беречь силы для тренировок. Боялся подставить Нио, боялся поставить под угрозу его здоровье. А сам трикстер об этом никогда не задумывался – сгорел сарай, гори и хата – предпочитая жить на полную катушку и в каждый момент, как в последний.
«Я тебя ещё заставлю совсем голову потерять!» – мысленно обещал Нио.
«Да куда уж больше! – думал Ягю, не в силах остановиться. – Но ведь тренировки же. Тренировки!»
– Поцелуй меня ещё… Да не в нос! Тьфу. Что за сюси-пуси-маразм?! Ай! А щипаться я не просил.

***

Токугава уже ни рук не ног не чувствовал от усталости. Организм сначала посылал болевые и панические сигналы отовсюду, а потом тело словно свинцом налилось, так и омертвев. Старшеклассник доволокся до скамьи и распластался на ней – всё равно никто не видит. Возвращаться в корпус не хотелось, потому что его хвалёная выдержка и ледяное спокойствие из-за глупой выходки Рёги полетели ко всем чертям.
«Кажется, медитировать придётся до утра», – Токугава разглядывал небо, пытаясь вызвать в уме атлас по астрономии и припомнить, например, все главные звёзды зодиакальных созвездий. В терапевтически-успокоительных целях. Но мысли вместо безусловных Антареса и Бетельгейзе занимали апельсины, апельсины и ещё раз апельсины.
«Как-то странно Рёга на всё отреагировал. И, главное, я так и не выяснил: зачем ему понадобилось цирк устраивать. Неужели заскучал в лагере? Как же! Тут заскучаешь. Если тренеры и соперники не «развлекают», так зарвавшиеся малолетки проходу не дают».
За этими размышлениями Токугаву и застал Ирие. На удивление свежий и бодрый, для вечера. Токугава бы позавидовал, если б не обратил внимание на болезненную бледность товарища и его едва заметно подрагивающие руки.
– Они ещё тренируется. Монстр, а не человек. Но мне показалось, что и он уже на пределе – знатно вы сегодня отыграли.
– С его мотивацией тяжело соперничать.
– Это точно. А мощный переполох сегодня у нас, правда? – сменил тему Ирие, которому упоминание Они послужило вступлением, вроде вежливых замечаний о погоде.
– Эчизену Рёге вздумалось своими апельсинами раскидываться, и все вздыбились. Банда невротиков, – отозвался Токугава небрежно, хотя собственное лицемерие его покоробило. В плане бурной реакции он-то переплюнул всех – хорошо, что без свидетелей. Рёга не в счёт – сам нарвался, сам виноват.
– Не, раскидывался явно не он. Эчизен сейчас носится по всему лагерю, ищет того, кто выпотрошил его секретную апельсиновую заначку.
Токугава напрягся.
– Какой-то шустрый жук развлёкся, – продолжил Ирие. – Представляешь, умудрился от моего имени чужую игуану в постель Фуджи Шюске запустить. Тот, недолго думая, выпросил у тренера разрешение на матч и явился бить мне лицо.
– Хмм… Фуджи…Фуджи… а кто это?
– Токугава, ты что?! Врага надо знать в лицо! Или хотя бы по имени! Это… это… А, ладно, при случае познакомлю. Один из младших ребят. Интересный. Чувствую в нём родственную душу.
В голосе Ирие появились нежные нотки. Токугава содрогнулся.
– Мне и одного тебя хватает.
– А теперь нас будет двое! Не считая таинственного шутника. В нём тоже есть что-то эдакое, родное.
– Ты, кажется, половину лагеря уже готов принять в семью. Тоска по дому заела?
– Очень даже может быть. Но, согласись, игуана в постели – есть в этом некий шик и задор. И стрелки перевёл круто. А ты Эчизена на матч вызывал или как?
«А я его чуть не убил, – Токугава нахмурился. – По меньшей мере, унизил знатно. И выходит, ни за что. Как теперь извиняться?»
– Нет, ещё нет. Откровенно говоря, я так разозлился, что думал, в матче его покалечу. Остыну до завтра и вызову.
– А зачем? Он же не виноват.
– Как раз поэтому.
– Чудак ты.
– Кто бы говорил.

***

– Так всё-таки нафига это тебе понадобилось? В чём профит? – Нио пристроил лохматую голову на грудь Ягю и в ближайшее время шевелиться не собирался. Да, медпункт, да, открытый – но кто ж знал, что это их так заведёт?
А теперь при малейшем движении задница начинала истекать набульканной туда спермой – Ягю словно год копил. И как дорвался, так дорвался: парни чуть больничную койку в пол не втрахали.
«Уж насколько мы оба не привыкли к презикам – да и нафиг они нам сдались в принципе – но сегодня бы не помешали».
– Дай мне ещё салфетку.
Ягю вытянул салфетку и аккуратно промокнул Нио между ягодиц.
– Я сказал «дай мне»! Если ты будешь вытирать, то я дозрею до следующего раунда, а сил на него никаких. Помру у тебя на руках неудовлетворённым.
– Ужас какой, – Ягю едва заметно улыбнулся и, вместо того, чтобы отдать салфетку, пощекотал Нио мошонку. – Отвлекись, я отвечу на твой вопрос. Мне понадобилась информация от старшеклассников о слепых зонах камер наблюдения и расписании профилактик. Небольшая цена за такие сведения.
– И это всё? Я рисковал жизнью, честью и пальцами ради кучки данных? – не поверил Нио. Но Ягю больше ничего не сказал, только в глазах появилась какая-то хитринка малозаметная, которую Нио наловчился угадывать совсем недавно.
«Точно ещё что-то выторговал. Но давить бесполезно, не признается. Ладно, рано и поздно узнаю».
– Слепые зоны… Значит, мы теперь сможем уединяться, когда только захотим?
– О да.
– У меня в напарниках сам дьявол. И за что я тебя так люблю?
– За контроль и предусмотрительность.
– Да уж, я ощущаю твой контроль, в бедро упёрся. Имей в виду, в задницу больше не дам. Хочешь дрочи, хочешь песни пой.
– Как насчёт минета?
– Мне кажется, ты специально извращаешь мои идеи.

***

– Хочешь сыграть со мной? – не поверил своим ушам Рёга.
Токугава молча кивнул. Он даже не лукавил: сыграть со старшим из братьев было интересно. Особенно после того, как Рёга с кажущейся лёгкостью прикрыл Токугаву и Рёму от внезапной атаки Бёдоина. Хотелось узнать, что он ещё умеет.
«Зачем я об этом вспомнил? Он мне практически жизнь спас, а я его хотел в клочки порвать из-за каких-то апельсинов».
Они сошлись у сетки и разыграли подачу.
– Я приношу свои извинения. За апельсиновый инцидент. И подумаю, как загладить свою вину. Но сперва выиграю матч.
Рёга рассмеялся: этот простите-сударь-но-я-вас-убью-Токугава нравился ему всё больше и больше.
«Не зря к нему и пацан прикипел. У малявки хороший вкус и замечательно, что пока один теннис на уме».
– Ты выиграешь у меня? Лет десять ещё потренируйся, потом приходи, – фыркнул Рёга и отправился на линию подачи. – Ну, и лагерь! Каждый занюханный япошка мнит себя Роджером Федерером.
Первую подачу Токугава отбил легко. И вторую. Потом стало сложнее. Эчизен шутил и куражился, но играл очень мощно.
Токугава отдал три гейма, прежде чем встал насмерть. Чаша его терпения переполнилась. Причём, переполнилась настолько, что за этим должен был последовать взрыв космических масштабов. Но Токугава подавил эмоции, и тогда на него снизошло спокойствие. Идеальное просветлённое спокойствие. Таким умиротворённым он не бывал уже давно.
Рёга даже слегка обиделся. Ведь с этого момента Токугава перестал реагировать на подначки.
«С таким же успехом можно со статуей Будды в теннис играть. Ну, что за жизнь? И как Нанджиро научился любого противника до белого каления доводить? Годами тренировался на мальке? Не-е-ет, он и раньше умел», – думал Рёга, не прекращая поддразнивать Токугаву. Ведь даже идеальное спокойствие не бесконечно перед лицом такого беспредельщика со стажем, как Эчизен.
Они оставил свою тренировку и пришёл посмотреть на матч, как раз когда Токугава отыграл один гейм в свою пользу. Потом зрителей прибавилось. И даже никем не замеченный тренер Тсуге вышел на галерею.
Запредельные усилия Токугавы оправдывали себя в том смысле, что он перестал отдавать очко за очком. И более того, всё шло к тай-брейку. Зрители, которые сперва подбадривали игроков азартными выкриками и отпускали шуточные комментарии – теперь наблюдали молча, в болезненном напряжении, иногда даже забывая дышать.
Токугава, не задумываясь, пустил в ход скрытые резервы, о которых другие теннисисты и не подозревали. Некоторых из них увиденное нешуточно встревожило, а то и вовсе напугало.

***

Токугава пришёл в себя с таким ощущением, для которого не существовало цензурного выражения. Медпункт опознал по запаху, ещё не раскрыв глаза. А потом лишний раз убедился. Впрочем, открыть глаза стоило хотя бы для того, чтобы увидеть, кто дежурит у постели.
«Внезапный Ирие. Давно он здесь?! О, чёрт. Хочется пересчитать мелочь в карманах, мячи, пальцы и родственников».
– Ммм?
– Ты вырубился на тай-брейке. Это надо было видеть! Такая красота!
– Что, прости?
– То, как тебя Эчизен нёс в медпункт на руках. Как принцессу. Некоторым жадным до романтики людям было даже немного завидно.
– А я, потеряв сознание, головой ударился? У меня сотрясение или ты действительно бред городишь?
– Неа. Ты даже упасть не успел, только начал складываться, как Эчизен перескочил сетку и тебя подхватил. Мы все оторопели! – Ирие подмигнул и в глазах у него появилось какое-то сальное выражение. Токугава не знал, как реагировать, поэтому решил просто лежать с индифферентным лицом и не дёргаться. В конце концов, слабость во всём теле даже не нужно было симулировать.
– Слушай, с чего бы ему быть таким внимательным, а? Может, это любовь? Ну, тебе, наверное, приходилось читать или слышать об этом чувстве.
– Иди ты, Ирие… тиранить родственные души. А то я начинаю сомневаться, кто из нас двоих нуждается в помощи специалиста.
– Иду, уже иду. Ты только не волнуйся, нельзя тебе. И с Рёгой того… понежнее. Хороший же парень. Я бы на твоём месте долго не кочевряжился.
Токугава страдальчески сморщился, но промолчал. С Ирие препираться – себе дороже.
«Раньше он только на корте мозг выносил и эмоции препарировал, а теперь и в повседневности принялся. Наверное, это призвание».
Хлопнула дверь, на пороге возникла заминка – Ирие с кем-то расшаркивался. А потом ушёл. Но к Токугаве уже спешил новый визитёр.
«Когда уеду из лагеря – надо будет сменить телефонный номер. Дом, класс и… может, сразу континент?»
Белая занавесь распахнулась, пропуская Эчизена Рёгу.
– Привет, больной! На что жалуемся? А я тебе гостинчик принёс! – бодро уведомил парень и показал Токугаве пакет с апельсинами. В нос ударила резкая волна цитрусового аромата.
«Кажется, рано я очнулся».
– Ой, не делай такое кислое лицо. Я же, в отличие от некоторых, не стану апельсины целиком в рот совать. Почищу, раздербаню на дольки. Я вообще заботливый. В глубине души.
«Я попал… Ирие, террорист эмоциональный, вернись! Мы с тобой так хорошо сидели».