[Streight]

Пыталась на прошлой неделе фичок для команды Боевые Искусства написать — так дальше двух строчек дело не пошло. И то с этими двумя я минут пятнадцать промучилась, пока не оставила затею.
А как по Принцу бред городить, так этот фонтан не заткнуть просто
АУ не получилось, получился постканон, танцев на льду тоже не получилось - так, побарахтались малость...

Название: Будь прокляты коньки!
Фандом: The Prince Of Tennis
Автор: Noa Streight
Бета: НЕ БЕЧЕНО
Размер: мини, 2047 слов
Пейринг/Персонажи: Акутсу-центрик, мимопробегающие Сейгаку, Хётей, Риккайдай и Хига
Категория: джен
Жанр: юмор, повседневность, постканон
Рейтинг: G
Краткое содержание: вся шуба теннисистов внезапно решила освоить ледовую арену
Примечание: написано на тему КАТ: Танцы на льду & фигурное катание!АУ
Размещение: запрещено без разрешения автора

Сын быка движется неровной походкой.
Вздохни полной грудью – кончаются татами,
Падения не избежать.

– Так сколько брать? Три?
– Нее-е… Три не бери, после третьей мне в прошлый раз так плохо было, так плохо…
– Ладно, – Акутсу махнул рукой, привлекая внимание официанта, и тот вздрогнул, словно в него бросили гранату, – Нам пять бутылок сакэ. И две креветки.
Застолье пошло своим чередом. И где-то после второй прозвучало предложение сходить на каток. Вроде как отметить сим беспримерным деянием какую-то годовщину. То ли окончания школы, то ли теннисного чемпионата, то ли потерю девственности Сэнгоку (со школьной медсестрой во втором классе старшей школы – прямо классика хентая какая-то). Повод для похода Акутсу благополучно прослушал, погружённый в свои мысли и искусственное тепло сакэ. Какой ещё каток? Ну, понятно, после второй Сэнгоку обычно скатывался в пьяный лепет, а после третьей его тянуло одновременно петь, танцевать и цеплять всех мимопроходящих красавиц – причём, «красавицей» на этой стадии считался даже Акутсу или сорокалетний лысоватый бармен с едва умещающимся за стойку пузом.
В общем, понятно, что вместо катка Сэнгоку был сразу послан в пешее эротическое. На этом дискуссия завершилась и Акутсу выкинул её из головы.
Но лишь до следующего вечера, когда ему позвонил Кавамура. И минут десять заикался в трубку, силясь донести до мудаковатого друга всё нужность и важность совместного похода на каток.
Акутсу послал и его тоже. Без зазрения совести. В конце концов, за столько лет Кавамура мог бы и привыкнуть.
Кажется, в этом году рождественское настроение ударило японцам в голову особенно сильно. Почему-то на тему ледовой арены Джина взялась прессовать даже мама (Кавамура нажаловался, грёбанный ублюдок, да ещё Сэнгоку наверняка подпел – вот же послал боженька друзей – и врагов не надо). А последней каплей стал Дан, после работы поймавший Акутсу прямо на улице.
– Ну, Акутсу-сааа-ан! Я боюсь идти туда без вас! – проныл малёк и сделал такие глаза, что в этот момент Бог наверняка убил всех щеночков в мире, как провалившийся эксперимент. С этим отчаянным взглядом бездонных повлажневших глазищ в обрамлении пушистых ресничек никакие щеночки соперничать не могли. В принципе.
Акутсу отчётливо понял, что деваться ему некуда – обложили со всех сторон – и скрепя сердце согласился. Хотя в жизни никогда на коньках не стоял. Но ведь это не должно быть так уж сложно.

***

Конечно, для начала они опоздали. Именно в этот день у Кавамуры случились проблемные клиенты, а когда Акутсу сложил их перед рестораном аккуратной кучкой – полицейские едва не замели его вместе с ними. А точнее, отдельно и сразу как особо опасного. Кавамура еле отмазал.
Дан потерял ключи от квартиры.
А Сэнгоку пришлось буквально выдирать из когтей разъярённой цыпочки, которой он прямо перед мероприятием изволил сообщить, что одноразовый перепих ещё не повод для знакомства, а уж тем более для брака. Ну и чтоб добить пассию окончательно, рыжий заявил, что после первой же расцарапанной щеки осознал свою гомосексуальную ориентацию и с тем повис одновременно на Дане и Кавамуре. Умудрившись быстро и практически профессионально облапать обоих.
Но Акутсу не смог сполна насладится покрасневшими физиомордиями приятелей, ведь дама удалилась, напоследок наградив всю их компанию взглядом «Вот же пидарасы!», однозначно приписав Акутсу к тому же виду любителей говно месить.
Ещё на моменте с буйной пьянью у Кавамуры можно было заподозрить, что на каток идти не стоит, а теперь Акутсу в этом уверился окончательно. Но друзья с неиссякающим энтузиазмом волокли его за собой. И ему оставалось лишь примириться с судьбой. Ведь с повисшем на локте Даном ничего не сделаешь: слишком тонкий-звонкий, чтоб его бить. А на грозный рык малёк перестал реагировать где-то на второй день знакомства. То есть ещё в старшей школе.
На льду оказалось многолюдно. Несмотря на то, что каток, судя по всему, был зарезервирован только для них – для теннисистов бывших и нынешних. Знакомые все лица. Многие не поленились очень издалека приехать.
Акутсу осторожно вышел на лёд и мёртвой хваткой вцепился в бортик, обозревая шумную вакханалию. Мимо плавно скользнул Атобэ, единственный из всех одетый в трико, словно профессиональный фигурист. Россыпь паеток на чёрной ткани изображала не то павлина, не то райскую птицу. И Акутсу подумалось, что только Атобэ умеет, напялив на себя подобное, выглядеть мужиком, а не травести-шоу на параде.
За порядком на катке наблюдали два тренера – моложавые дамы, явно профессиональные фигуристки в прошлом. Они словно бы парили надо льдом, легко избегая даже самых внезапных неловких движений неофитов. Атобэ подкатил к одной из них и галантно пригласил на танец. Акутсу утешился тем, что оказался не единственным, кто неприлично вытаращил глаза, глядя на безукоризненно исполненные элементы обязательной программы и изящную импровизацию вольной. На тройной аксель и всякие там прыжки в шпагате Атобэ, конечно, не замахивался, но и показанного хватило, чтобы преисполниться чёрной-чёрной зависти.
«Вот позёр! Удавил бы…» – подумал Акутсу и снова вытаращился, когда Атобэ оставил тренера в покое и подрулил к Тезуке. И, кажется, взялся уламывать на танец и его.
Акутсу отвернулся как раз вовремя, чтобы едва не поседеть, увидев, как лезвия коньков Санады едут прямо на пальцы распластавшегося по льду Кайдо. В последний момент рядом возник Юкимура и успел завернуть своего заместителя. Риккайский коматозник в отличие от Санады стоял на коньках лишь немногим менее уверенно, чем Атобэ – то есть практически в лёгкую танцевал. И когда только успел поднатаскаться?
Акутсу решил больше на него не смотреть, чтобы комплексы не заели. В принципе, равновесие он и сам держал уверенно – ведь это первое, что дают занятия единоборствами – контроль над своим центром тяжести, баланс, устойчивость. Но ехать мог лишь по прямой, а заворачивать – по большой дуге и с большой опаской. Ни о каких трюках речи не шло вообще.
Белый каток, пёстрые рекламные баннеры на бортике, веселящиеся парни в одежде ярких открытых цветов. И вдруг Эчизен. Тоже весь в чёрном, но без павлинов, да и вообще не в трико (а жаль!).
«Словно клякса на тортике!» – Акутсу мимо воли засмотрелся на плавные текучие движения спортсмена, который явно не впервые коньки увидел.
Эчизен индифферентной тенью скользил вдоль борта, по широкой дуге объезжая самых бедовых «конькобежцев», которые то и дело валились другим в ноги или потешно повисали на ограждении, до этого успев помахать руками словно ветряные мельницы и хорошо, если никому не попав по лицу.
Акутсу некоторое время провожал Эчизена взглядом: давненько его не видел и, привыкнув смотреть на шкета сверху вниз, сейчас с трудом осознавал, насколько тот вырос, вытянулся. Буквально почувствовав кожей чужое внимание, Эчизен ответил наглой ухмылкой и блестяще исполненным риттбергером в два оборота.
У Акутсу в буквальном смысле упала челюсть. И лёд пробила.
У Атобэ тоже.
Но он довольно быстро оправился.
В ответ «Ледяной король» показал безукоризненный бильман, а потом как следует разогнался и выдал тройной лутц. Одарил всех окружающих широкой улыбкой, мимолётно удивившись, что не слышит оваций. И снова приклеился к Тезуке.
– По-моему, мы все чужие на этом празднике жизни, – пробормотал Санада, борясь с желанием навалять обоим выпендрёжникам. Юкимура только хихикнул в кулак, ненавязчиво опекая товарища и через раз поглядывая на Кирихару. За тем присматривал Янаги, но всё равно было слегка тревожно – казалось, ещё одно падение и «демон» начнёт тупо биться об лёд головой. От бешенства.
Даже Янаги не удавалось его успокоить теперь, когда прямо у них на глазах у Кайдо наметился кое-какой прогресс.

***

Хиёши изо всех сил старался сохранять лицо, спокойствие духа и гекокуджо. Но то и дело нервно поглядывал на раздевалку, где остался Инуи с кухонным комбайном и неизвестно чем набитым ящиком. Хиёши выходил из раздевалки одним из последних. Обернулся, не удержавшись, и ему показалось, что в ящике что-то шевелится, а Инуи улыбнулся ему как-то уж слишком многообещающе.
Сосредоточившись на освоении льда, Хиёши попытался как можно скорее забыть увиденное. Но когда перехватил пару-тройку испуганных взглядов от команды Сейгаку – преисполнился самых мрачных подозрений.
Из раздевалки начало как-то странно попахивать. И нервно коситься начали и другие теннисисты.
Минут через пятнадцать осторожного «шкрябанья» по периметру ледовой арены, Акутсу вынужден был остановиться и передохнуть, вновь приклеившись к бортику. Кажется, его тело инстинктивно пыталось отрастить когти, как у Росомахи, только на ногах, порвать ботинки и заякориться во льду. Когти отрастать упорно не желали, но организм этого не признавал – ничем иным адское напряжение в ногах Акутсу объяснить не мог. Он весь взмок, колени начали противно подрагивать, а мышцы спины то и дело пробивали злые судороги. До окончания «пыток и унижения» оставалось долгих сорок пять минут.
Акутсу переводил дух, наблюдая как мимо на полусогнутых боязливо пердохает Таниши, очень-очень медленно, отчаянно стараясь не упасть. Ну, ещё бы – если такая туша упадёт, то лёд проломит. Даже жаль, что они не на реке и провалится тут некуда. Ведь это уже есть «дно». Днище.
Вообще-то наблюдение за командой Хига даже подняло Акутсу настроение. Теплолюбивых окинавцев трусило от холода, даже зубы стучали, едва не прикусывая посеревшие губы. Всё равно, что смотреть на нигерийских биатлонистов на лыжах – так стараются и с таким результатом, что даже смеяться уже не можешь: хочется завернуть страдальцев в одеялко, выдать горячую какаушку и отправить домой в Африку. В коробке.
Китэ с каменным лицом попробовал технику перемещения шукучихо и с одного шага улетел метров на десять, провалившись в позу победителя пляжного чемпионата по лимбо. Едва не врубился в лёд затылком, но оказавшийся рядом Юкимура всё испортил, поддержав и выпрямив окинавца.
«Вот же Робин Гуд хренов... Такую потеху запорол!» – посетовал Акутсу, наконец, отлепившись от бортика. И тут же шарахнулся в сторону от пролетающего мимо Кинтаро. Отсутствие техники, тот компенсировал безумной скоростью и полным бесстрашием, от чего носился по катку как пиздаватая бронекошка – только успевай от него уворачиваться. А тем временем Юкимура шепотом дал Китэ несколько дельных советов и тот сразу перестал путаться в ногах, почувствовав себя гораздо уверенней. Перенапряжённая спина окинавца зримо расслабилась и Акутсу постарался не слишком завидовать. Ну, просто чтобы не убить при случае камрада из мира единоборств.
Мимо пронёсся хохочущий рыжий клубок, в котором Акутсу помимо Сэнгоку не без труда различил Кикумару и Мукахи. Грохнуться на лёд этому безобразию не грозило, потому что ловкие маленькие сволочи катались даже слишком уверенно – явно серьёзно тренировались, правда, непонятно зачем. Неужели ради удовольствия?
Хотя какое уж тут удовольствие, когда ты вроде сам не падаешь, но тебя внезапно сбивает с ног почти двухсоткилограммовая окинавская туша.
Акутсу проехался подбородком по взрытому чужими лезвиями ледяному крошеву.
«Ебать я лох…» – во рту обозначился металлический привкус крови, а Акутсу даже не понял, как умудрился ещё и язык прикусить.
Едва попытался отжать Таниши вверх, как снова обречённо распластался – налетевший на них Кайдо создал стойкое ощущение, что Акутсу шлифовальным катком придавило.
«Если сейчас ещё кто-нибудь на нас свалится – я за себя не отвечаю» – безуспешные попытки Таниши и Кайдо встать, подняли злобу до критического уровня, за которым следуют переломы.
– Сейчас же поднялись, скоты помойные! Вы, суки, живыми отсюда не уйдёте! – проскрипел расплющенный Акутсу, чуть не свернувший себе шею, чтобы избежать мелькнувшего перед лицом зубастого стоппера. Оказывается, сочетание пальцев и лезвия – ещё не самое страшное, что могло произойти в этом грёбанном ледяном аду.
«Будь прокляты блядские коньки и день, когда я согласился на этот ебантизм!»
Тренеры и наиболее уверенно стоящие на коньках теннисисты кинулись распутывать и поднимать неудачников. Ещё большее количество теннисистов понадобилось, чтобы разнять и снова поднять дерущихся.
Шумиха воцарилась ещё та.
Все разом всласть поорали друг на друга, припомнив даже давнишние прегрешения во время матчей. Глаза Кирихары налились дурной кровью и понадобилось усилие всей команды плюс капитанский авторитет, чтобы прижать его к бортику и не дать окрасить арену в красный. Пользуясь всеобщей суматохой, Момоширо сцепился с Кайдо так яростно и одновременно радостно, словно годами этого ждал. Может, так оно и было.
Акутсу практически вычерпал до дна богатый запас ругательств и это только на команду Хига, кинувшуюся на защиту своего самого объёмного представителя.
Китэ не мог поддерживать «беседу» на том же уровне, потому как принципиально не матерился. И, в конце концов, условился с Акутсу о спарринге в додзё. Так сказать, до первых вылетевших зубов.
– И этих прихвати. Их тоже изобью, – прорычал Акутсу, злобно зыркнув на «окинавских девочек». Те ответили не менее свирепыми взглядами.
– Ты сперва меня попробуй одолеть, – отрубил Китэ.
– Вообще не вопрос.
– Да-да, продолжай жить мечтами.
– В восемь и, сука, не опаздывай.
– Вот именно, не опаздывай. Ты.
Команда Хига ушкандыбала прочь, прекратив бессмысленную перебранку.
Акутсу потрогал подбородок, посмотрел вниз на порозовевший от крови лёд и подумал, что ещё легко отделался и его личный «час позора», наконец-то закончен.
Но нет, ведь позаботиться о раненном товарище вызвался Эчизен, эдак ненавязчиво сделав подножку едва открывшему рот Дану.
Сэнгоку только глянул удивлённо, но смолчал. И придержал за локоть рвущегося причинять добро Кавамуру. А больше добровольцев оказаться один на один с бешеным подонком не нашлось.
Акутсу набычился, понимая, что или он соглашается на Эчизена или клеит пластырь сам.
«Ну, сам так сам» – немедленно решил он, осторожно подкатываясь к выходу с ледовой арены.
«Ой, тебя не спросил. Замотаю нахрен, как мумию, посмотрю, как ты молчишь красиво» – подумал Эчизен, уверенно скользнув следом.