Ну, это я при жизни был весёлый...
Название: Семейство кошачьих
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Узы, которые связывают твою истинную семью, не есть узы крови,
они основаны на уважении и радости, открываемых нами в жизни друг друга.
Члены одной семьи редко вырастают под одной крышей.
Р. Бах
ГЛАВА I
читать
Не сольются никогда зимы долгие и лета:
у них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги – та и эта,
та натруживает ноги, эта душу бередит.
Булат Окуджава
В нём, наверное, смешалась кровь нескольких народностей, но уж очень удачным вышел результат. Пропорционально сложен и гибок, как хлыст. Он смотрел на Эчизена невинными глазами серны из-под смоляной чёлки, но подавал так, что юному японцу казалось – он играет против кузнечного молота. Открытый чемпионат Австралии, с которого стартует серия турниров Большого шлема – чтоб ему провалится со всеми кенгуру, крокодилами и пятнадцатью тысячами зрителей – в этом году давался Рёме нелегко.
Рауль Морайшаго, улучив момент, ринулся к сетке и отбил мяч Эчизена с лёта – японцу едва хватило времени, чтобы прянуть в сторону и отблагодарить настырного португальца кручёным, так же с лёта. Глазки в обрамлении ресниц невиданной длины округлились в удивлении – бальзам на душу «теннисному самураю» во втором поколении. Но Морайшаго не долго оплакивал потерянное очко, вознамерившись удержать гейм любой ценой. В попытке дотянуться до следующего мяча, Рёма плашмя грянулся о корт и рассадил колено. Ничего серьёзного, но лишний раз захотелось проклясть и Мельбурн, в целом, и Род Лейвер Арену, в частности.
Португалец как-то странно посмотрел на него и вдруг облизнулся. Эчизену тут же вспомнился Кирихара Акая, который во времена сопливого юниорства частенько грешил тем же жестом. Сейчас тот довёл свой образ теннисиста-демона до совершенства, но и то его движение языка по губам не сделалось настолько пронизано неуместной на корте чувственностью. Японец в который раз подумал, что тёмный сексапил португальца его доведёт и одного из них с корта уберут на носилках. Он скрипнул зубами и постарался если не забить мячом язык противнику в глотку, то хоть отыграть очки. Отработать злобную подачу Морайшаго удалось только со второй попытки. Эчизен кривенько ухмыльнулся – охота язык вываливать у смазливого португальца пропала, словно по волшебству.
Ни один из них по-прежнему не дожидался отскока, принимая подачу с лёта и выматывая противника заковыристыми траекториями полёта мяча. Зрительские трибуны неистовствовали. Тренер португальца каким-то нервным движением перебирал чётки и иногда что-то бормотал: то ли ругался, то ли призывал всех Святых в свидетели проворству вконец распоясавшегося островитянина-в-кепке.
Рассаженное колено всё чаще напоминало о себе короткими болевыми импульсами и уже начало всерьёз беспокоить Эчизена – с Морайшаго необходимо покончить как можно быстрее. Но ведь каждое же очко приходится у него словно зубами выдирать!
Во время перерыва обоим теннисистам пришлось сменить форму – та, что была на них пропотела насквозь, запылилась и совсем потеряла товарный вид, а видеокамеры не дремлют.
Эчизен победил на тай-брейке. Хвала всем богам, теперь осталось выдержать короткую, но от того не менее выматывающую, пресс-конференцию и можно спрятаться в своём гостиничном номере – до следующего матча около суток.
Кстати, Рауль Морайшаго, кажется, в той же гостинице остановился? Рёма позволил себе пару мгновений пофантазировать, как победно ухмыльнётся в лицо португальцу при встрече, но тут же отбросил эту мысль. Проигравшие, за одним исключением, его мало интересовали, а подзуживать соперника имеет смысл до матча, а не после.
Но так уж вышло, что Морайшаго нашёл его сам. Эчизен коротал вечер в баре гостиницы, уныло уставившись в стакан газировки – до окончания турнира список того «Что Нельзя» значительно превышал масштабами список того «Что Можно». Португалец с его последним поражением выбыл из турнира и теперь ему почти «всё можно» – Эчизену оставалось только позавидовать.
Пресса в гостинице не поощрялась – на этом делали деньги – так что спортсмены чувствовали себя совершенно свободно. Даже слишком – никакая звукоизоляция не спасала от воплей перепивших дамочек из волейбольной сборной, которые устроились в банкетном зале. Рёма скользнул взглядом по распахнутой рубашке португальца, накинутой поверх майки, и ему стало очень… любопытно: зачем тот явился. Рауль уселся рядом со своим бывшим противником и сделал заказ. Поединок взглядов не уступал по накалу тому, что случился на корте, но на этот раз Эчизен первым опустил глаза. С тех пор как он увидел, где кончается короткая маечка и начинаются брюки юноши – выдерживать его горящий взгляд стало значительно труднее. Газировка лениво пузырилась в стакане и наблюдать за химией напитка было примерно так же интересно, как смотреть телепередачу про рост кактусов в реальном времени. И, наконец, Морайшаго тронул его за рукав и с улыбкой предложил перенести распитие напитков в один из их номеров. Рёма кивнул и, ни слова не говоря, повёл юношу к себе.
Едва за ними захлопнулась дверь, как японец оказался буквально пришпилен к стене и чужой рот завладел его губами. Что-то упало. И, наверное, даже разбилось… У Эчизена от внезапной слабости подогнулись колени. Рауль целовал его с каким-то исступлением: в губы, в щёки, в шею. Рёма сдёрнул с его плеч рубашку, кажется, тогда же, когда лишился своей. И вот уже португалец стоит перед ним на коленях.
Он оказался необычайно искусен в этом и когда всё закончилось, ослабевший после оргазма Эчизен просто сполз по стене к нему в объятия. Рауль улыбнулся с нежностью и перетащил любовника в кровать. Рёма, как и на корте, в очередной раз поразился, откуда в худощавом теле португальца столько силы – ведь он всего на голову выше, довольно субтильного в свои двадцать, Эчизена.
Чуть отлежавшись, Рёма пришёл в себя и накинулся на Рауля с ответными ласками. Смуглый юноша, казалось, вовсе не знает смущения и стыда – его громкие стоны отражались от стен и звенели в ушах Эчизена, от чего тот заводился ещё больше. Хотя в каждое мгновение казалось, что больше просто некуда – ещё чуть-чуть и он просто кончит на простыни.
Они трахались как заведённые и всё никак не могли насытиться друг другом. Рауль в какой-то момент пошутил, что понятия не имел о том, как много спермы в нём может поместиться. Рёма удивлённо на него зыркнул, потому что думал о том же самом. Остановились они только тогда, когда Рауль, скатившись с любовника после очередного раунда – заснул, как вырубился. Даже в щёчку не клюнул на прощание. Эчизен криво улыбнулся и нога за ногу поплёлся в ванную. Они учли, конечно, что ему снова играть завтра, но всё равно в какой-то момент юноше пришлось придержаться за стену, чтобы остаться в вертикальном положении.
Тщательно смыв с себя все возможные следы разгульного образа жизни и, с неудовольствием обнаружив несколько засосов и целую россыпь банальных синяков, Рёма вытерся и вернулся в комнату. Перестелил половину постели – совесть не позволила разбудить португальца, а брезгливость не позволила спать на липких от спермы и любриканта простынях – и, наконец, улёгся, мгновенно провалившись в сон.
Разбудил Эчизена звонок тренера на мобильный в несусветную, с учётом вчерашнего, рань. Тренер выслушал короткую сводку о состоянии здоровья своего подопечного и выдал несколько скупых инструкций. Теннисист поморщился – гадкое утро. К сожалению, так начиналось большинство дней в его жизни…
Рауль спал, сунув кулак под щёку, мелодично похрапывая. Эчизен зевнул. В состоянии «утренний мрак», дозвонился на рецепшен и заказал кофе в номер. Когда напиток доставили, юноша перебрался в кресло, которое специально повернул, чтобы сидеть спиной к постели. На бессовестно дрыхнущего португальца сейчас смотреть не хотелось. На него и бодрствующего смотреть не хотелось, откровенно говоря. Эчизен сбежал бы, не расположись они вчера у него в номере. Чья это была замечательная идея, спрашивается?
Всё тело ломило и от этого на душе становилось ещё тоскливее. В голове неотвязно крутились мысли более чёрные, чем кофе. Юноша нервически накидал в чашку сахара и долил сливок – кофе посветлел, но от своих мыслей он того же эффекта не дождался.
С сексом без любви пора завязывать, наверное. А то ночное удовольствие на фоне утреннего мрака – меркнет и начинаешь ощущать себя просто использованным презервативом. Да ещё предстоит в глаза как-то посмотреть случайному любовнику, прежде чем вышвырнуть его из номера и из своей жизни навсегда. И дверью перед носом ахнуть.
***
Открытый чемпионат Австралии завершился в его пользу и Эчизен вернулся в Штаты со свеженьким Norman Brookes Challenge Cup. На горизонте маячили Франция и Уимблдон, а потом только Открытый чемпионат США, в котором он когда-то дебютировал в качестве «дикой карты», выставленной организатором.
Рёма приходил в этот зоопарк каждый раз, когда турнирная сетка позволяла побыть дома хоть сколько-нибудь продолжительное время. Потому что только здесь у него была возможность видеть Его.
Молодого человека уже запомнили все служащие зоопарка, ответственные за хищников и, кажется, сами звери. Тоже.
– Леопард – опаснейший хищник для всех живущих в саванне обезьян. Он миллионы лет охотился на наших предков в колыбели человечества – Восточной Африке, при любой возможности он охотится на человека и ныне.
Представьте себе, как повышается в глазах стада ранг павиана, преодолевшего врождённый страх и убившего леопарда. Он теперь Тот, Кто убил леопарда.
Повсюду на Земле мы встречаем упоминания древних героев, убивающих крупных кошачьих: в Африке – леопарда и льва, в Евразии – льва и тигра, в Америке – ягуара или пуму. Всех этих гильгамешей, гераклов и им подобных витязей в тигровой шкуре. Как неоспоримое доказательство своего высшего ранга они носят на себе шкуру крупной кошки. Повсюду – от Африки до Америки – существовал обычай, согласно которому в случае сомнения, не утратил ли вождь своих качеств, он должен был пойти и убить крупное кошачье. Технически убить леопарда и медведя приблизительно одинаково трудно, но в первом случае для этого нужно преодолеть врождённый страх перед «родным» хищником, а во втором – только страх вообще. Поэтому хищники – не кошачьи – занимают очень скромное место в символике человека.
Итак, человека в шкуре крупной кошки наше подсознание воспринимает как стоящего выше нас, имеющего право и возможность осуществлять над нами власть. Отсюда украшение тронов и царских резиденций шкурами крупных кошек и их изображениями…
Школьная экскурсия, наконец, передвинулась вдоль обширных вольеров, продолжая осмотр. Хищники по ту сторону решётки и молодой человек по эту – вздохнули с равным облегчением.
«А что? Интересная идея» – подумал Рёма, переваривая услышанный обрывок речи экскурсовода. Он неспешно двигался вдоль суровых заграждений – утренняя тренировка позади, вечером предстоит плановое валяние в пыли в честь матча с неугомонным отцом – весь день можно посвятить отдыху.
Часть больших кошек отсыпалась в теньке по случаю жары и сытной трапезы. Бодрствующие же хищники провожали его внимательными взглядами. Юноша чувствовал их интерес и волей-неволей сам поглядывал в глубину вольеров, безмолвно принимая даже такой эфемерный вызов.
Проигнорировав всякую мелкую шушеру, вроде манулов и оцелотов, Эчизен остановился там, где вдоль прутьев беспокойно вышагивал крупный бенгальский.
«…тигр является одним из крупнейших наземных хищников, уступая по массе лишь белому и бурому медведям.
Большинство кошек избегает воды, но тигры любят купаться; в южных областях ареала они в жаркую погоду регулярно принимают ванны и охотно плавают.
В Маньчжурии тигры постоянно нападают на бурых и гималайских медведей. Известны случаи нападения тигра на крокодилов, питонов, леопардов и даже других тигров» – в числе прочего сообщала информационная табличка возле внешнего ряда ограждения.
Юноша улыбнулся своим мыслям, ощущая, как воспоминания на мягких лапах подбираются к его сознанию, угрожая застить кругозор.
«Это кто бы у нас? Атобе Кейго, Санада Геньичиро… Ммм-м… Шишидо Рё, Кайдо Каору и… я сам?» – подумал Рёма и неожиданно развеселился. Мысли о теннисе, уже сыгранных и только предстоящих матчах – едва ли отделимы от его натуры. И даже в зоопарке его настигли. Хотя, если подумать, не из-за тенниса ли он здесь оказался? Нет, не в первый раз – тогда его Кевин вытащил на добровольно-принудительную прогулку «безо всякого тенниса» и Рёма встретил Его. И пришёл во второй раз и в третий… И продолжил приходить снова и снова, о чём неугомонный блондин даже не подозревал. А всё из-за согревающих душу воспоминаний о нескольких сыгранных матчах и негласной поддержке, что остались там, в Японии.
Бенгалец внезапно остановился, ожёг юношу взглядом и, выразив своё к нему отношение
в несколько хлёстких ударов хвостом по поджарым бокам, возобновил перемещение вдоль прутьев.
Хождение это, насколько Эчизен успел заметить, тигру ни разу не надоедало, он мог часами двигаться, как заведённый. И судя по перекатывающимся под толщей шкуры мышцам, мог дать фору любому из своих «вольных» сородичей.
«Упорный, самовлюблённый гад» – решил Рёма, адресовав тигру кривую ухмылку, типа, глумливый вызов природе. В Японии его сигнал не воспринимали только трехлетние дети и старушки. А уж как Атобе распалялся, стоило Эчизену или Санаде нарисоваться в зоне видимости – приятно вспомнить!
***
Эчизен подобрался вплотную, насколько это возможно, к прутьям решётки, с интересом вглядываясь в глубину вольера. В обращённой входом к зрителю пещерке спали несколько молодых хищников. А один поджарый самец уселся в пыль возле самой решётки и увлечённо подбивал лапой листик.
Перед внутренним взором юноши, увлекшегося игрой в воспоминания-ассоциации, – мелькали лица: Фуджи Шюске, Юкимура Сеичи, Ибу Шинджи, Масахару Нио, Ягю Хироши, Эйширо Ките…
«Из пяти больших кошачьих животных – лев, тигр, леопард и снежный барс в неволе легко скрещиваются между собой, а ягуар поддаётся скрещиванию только со львом.
Образ жизни ягуаров одиночный.
Ягуар крайне нетерпим к другим кошачьим (в частности, к пумам) на своей территории, но довольно миролюбив к своим сородичам и охотничьи территории ягуаров часто пересекаются.
Чаще всего ягуар нападает, когда защищается. Если ягуара не провоцировать, он обычно не агрессивен, а только лишь любопытен».
Когда Эчизен отвлёкся на ознакомление с информационной табличкой – листик предпринял попытку удрать от хищника. Яугар несколько мгновений с интересом наблюдал его трепыхания, а потом с суровой неотвратимостью вбил листик лапой в пыль. Только теперь Рёма заметил, что это не листик никакой, а бабочка с порванными-потрёпанными крыльями.
«Жестоко» – подумал юноша. Зрелище одновременно ужасало и завораживало – столь явным, ярким, был контраст между снисходительной, чудовищной мощью и грацией здорового хищника и отчаянным биением израненного насекомого, почти утратившего способность к полёту.
Да, именно так он себя и чувствовал во время матча против Юкимуры Сеичи во время национального турнира юниоров Японии. Такого и врагу не пожелаешь. Когда много позже он смог решится посмотреть матч в записи – его затошнило от реакции зрителей, готовых плевать в спину наглецу, взлетевшему так высоко и сейчас, на их глазах, так упавшего. Впрочем, они-то его боли и ужаса не ощущали. Кто из них, таких же школьников-теннисистов, мог бы похвастаться, что против него Юкимура использовал всё, что у него есть?
Вернувшись в своих воспоминаниях в кульминационный момент матча, Эчизен ощутил невольный озноб, несмотря на окружающую жару. На него, загнанного в угол, тогда снизошло просветление – иначе не скажешь – которое его и спасло. Поражение, бывшее практически уже решённым делом, превратилось в победу.
Несмотря на резкий перелом хода матча, Юкимура отчаянно сражался за каждый мяч, каждое очко, но не выстоял.
И среди всех взглядов, лучами скрестившимися на его маленькой фигурке, Эчизен отчётливо ощущал один – яростный, страстный и одобряющий.
Одобряющий.
Боги, как ему не хватает этого взгляда сейчас! Помнит ли Он об Эчизене вообще? Включает ли спортивный канал ради трансляций теннисных матчей?
Не важно.
Если и смотрит, то Эчизену всё равно не дано этого ощутить. Так же как и Он не чувствует пристального обжигающе-чувственного внимания, каким сопровождает Рёма каждое Его появление на телеэкране или же мониторе компьютера.
***
Два года назад Атобе Кейго нашёл его в одном из теннисных клубов, где Эчизен и Смит пытались выбить друг из друга спесь и дурь – задача не из лёгких, надо заметить. Кроме того, Кевин готовился к очередным соревнованиям в серии «Мастерс». Рёма на них не попадал, потому что записался в другой турнир на то же время, но искренне переживал за блондина и помогал ему как умел.
Отец Кейго держал наследника в ежовых рукавицах и будущему главе финансовой империи Атобе пришлось начинать с низов. Точнее, с представлений семейства Атобе о низах, разумеется. Сейчас он часто-густо мотался за границу и обратно, решая некоторые проблемы корпорации в её экспансии за пределы Японии и чувствуя себя кем-то вроде менеджера среднего звена. Правда, менеджеры среднего звена не раскатывают по городу на штучных моделях Лексуса, но об этом как-то не думалось.
Рёма перебросил бутылку с водой Кевину и улыбнулся – блондин растёкся по скамейке, накрыл голову полотенцем и скорбно сложил изящные руки на груди, изображая покойника. Не очень свежего, по случаю жары. Но воду взял.
Эчизен обернулся к выходу за ограждение – кажется, к кортам подкатил какой-то запредельный автомобиль по поводу чего среди местных случился небольшой ажиотаж. Рёма вздохнул украдкой – тренер строго-настрого запретил ему хамить спонсорам, даже если те, с высоты своего финансового положения, воспринимают теннисиста как нечто вроде дрессированного хомячка.
Появившегося на корте несколько мгновений спустя франтовато одетого юношу – японец затруднился как классифицировать, так и узнать. Так спонсор или погулять вышел? Юноша едва заметно улыбнулся и театральным жестом сбросил пиджак. Звонко прищёлкнул пальцами и Эчизен морально изготовился услышать многоголосый рёв поклонников короля тенниса. Местные теннисисты смотрели на юношу ласково, как на психа.
– Атобе Кейго?!!!
– Узнал, наконец.
– Это было не просто. Когда за твоей спиной не маячит самоходный шкаф под два метра ростом, эффект уже не тот.
– Судя по шоку в глазах, ты счастлив лицезреть моё Величество.
– Да, просто ног под собой не чувствую от радости, – Эчизен, наконец, улыбнулся. К удивлению своему, вполне искренне. Кажется, даже Атобе оценил и проникся.
– Сыграем?
– А ты в форме? Думается мне, что через годик-другой тебе придётся расстёгивать ремень во время обеда, чтобы еда не давила на наметившееся брюшко.
Атобе фыркнул, не ответив. И Эчизену было подумалось, что он угадал, но филигранно исполненный «Тангейзер» – ясно продемонстрировал, что бывшему королю Хётея брюшко в обозримом будущем не грозит.
Рёма подобрался и начал играть серьёзнее. Не то чтобы Атобе представлял для него, профессионального теннисиста, серьёзную угрозу, но он никогда не позволял себе сливать матчи по небрежности.
Да и чего уж там говорить – просто смотреть на Кейго приятно. Приятно, что со времён юниорства он не подрастерял своей дивной грации. Мужики по краям корта чесали потные затылки и только диву давались: в узких неудобных на вид туфлях и серых брюках со стрелкой – Атобе перемещался по корту, как по дому родному. «Учитесь у лучших» – адресовал зрителям свеженькую мысль Эчизен и забил мяч точнёхонько между ног Атобе. У «короля» дёрнулась бровь. Две одинаково кривые улыбки отразились одна в другой, как в зеркале.
Эчизен ожидал, что Атобе вот-вот применит Инсайт, который, в своё время, доставлял юным японским теннисистам массу проблем. Ему было даже интересно, каков будет результат. Но противник почему-то не спешил демонстрировать старые приёмы.
Разве что шарахнул Тангейзером ещё разок-другой. Ему тоже просто доставляло удовольствие снова видеть Эчизена по ту сторону сетки. Или показалось?
Рёма же откровенно любовался противником. Всё-таки в профессиональном теннисе лицо не главное – с лица воды не пить – а мастерство. Поэтому на Эчизена с противоположной половины корта частенько пялились такие «красавцы», что если ночью приснится – подушкой не отмашешься. Юниорская лига Японии, шестилетней давности, поражала колоритом и разнообразием проявлений мужской красоты – и сейчас, глядя на Атобе, те годы вспоминались с особым умилением.
Эчизен отбил с лёта кручёный противника, поставив вмятину на корте и жирную точку в сегодняшней тренировке. Кейго вернул Кевину ракетку и, критически оглядев себя, констатировал, что придётся заехать в отель – переодеться. Принца тенниса он позвал с собой. Эчизен согласился. Почему бы и нет? Он смутно представлял себе, какие рычаги Атобе пришлось задействовать, чтобы отыскать своего школьных времён противника в Штатах, но догадывался, что не малые. Разумеется, его турнирная сетка ни для кого не секрет, но вот где его носит вне кортов и матчей – совсем другое дело.
Часа полтора спустя они обосновались в приятном полумраке ресторана престиж-класса за тем лишь, чтобы пропустить по стаканчику и побеседовать.
– Итак, на что ты готов пойти, чтобы искупить передо мной грехи своей молодости?
– На многое, пожалуй, – недобро усмехнулся Эчизен, – А у тебя возникли какие-то особые пожелания?
– До меня дошли слухи, что твой титул немного изменился. Принц Однополой Любви, кажется, так писали в газетах?
– Не думал, что Великий Ты снизойдёшь до ворошения жёлтых страниц, – Рёма немного занервничал, внезапно сообразив, куда клонит слишком хорошо информированный Атобе. Думать об этом было… неприятно. Нет, он, конечно, горячая штучка, но…
– Так это правда?
– Знаешь, праздное любопытство тебя не красит, – Рёма покачал головой, не ответив. Неприятная история случилась чуть меньше года назад. Ошалевший от счастья по поводу первого своего Кубка Дэвиса – Кевин Смит накинулся на Эчизена с поцелуями прилюдно. Да, мы всё ещё живём в самой свободной стране и свидетели всё списали бы на эйфорию победы, но один из скандальных журналистов припомнил Смиту кое-какие прошлые грешки… Кевин потом говорил, что писака мстил за отказ. И понеслась нелёгкая! Какой-то юный челенджер, чьего лица Эчизен не помнил, обвинил Рёму в сексуальном домогательстве, объясняя тем свой проигрыш. К счастью, бездоказательно, но японцу едва не пришлось сняться с турнира на время разбирательства. Может, он и правда с ним переспал, но вспомнить так и не смог. Не важно. Таблоиды вцепились в юных теннисистов, как койоты в дохлую корову и муссировали эту тему чуть ли не с месяц, провоцируя у обоих головную боль. Естественно, серьёзные спортивные издания не печатали подобную ерунду, но слухи поползли. О, ещё как. И к Эчизену, как мухи на сладкое, принялись слетаться «единоверцы» – только успевай отмахиваться.
– Так это правда? – продолжал допытываться Атобе.
– Ох. Ну, да. Доволен?
– Бесконечно, – бывший король Хётея ухмыльнулся, – Кстати, Санада передаёт тебе привет. Мы с ним вместе ещё со старшей школы, знаешь ли.
Эчизен ошалело заморгал. Ему всегда казалось, что Санада видит только Юкимуру, буквально, готов ему ноги мыть и воду пить, а тут такое дело… Мда. Неожиданно.
– А Тезука, кстати…
– Мужикиии-и. Сплетничаете хуже женщин, – с ехидной улыбочкой ворвался в их диалог Смит и закрыл тему. Они перешли на обсуждение последнего рейтинга АТР и других новостей с теннисных полей. Уже через минуту жарко спорили: Атобе ругал Эчизена профаном и невеждой, а Рёма слал Кейго лететь обратно в Японию и проспаться, ну, или просто к Санаде на вразумление.
Кевин посмеивался и подкидывал в периодически затухающий диспут провокационные реплики. Время пролетело незаметно – расползлись парни глубоко за полночь, обменявшись контактами и условившись сыграть, при случае.
– Так что же Атобе, как выяснилось, тоже гей? – спросил Кевин, в перерыве между поцелуями, когда юноши добрались до спальни, путаясь в рукавах и переступая через сброшенную на пол одежду.
– Нет, это я гей. И ты. А Кейго сибарит и маргинал, каких поискать. Но как он заполучил этого отморозка Санаду, хотел бы я знать?!
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Узы, которые связывают твою истинную семью, не есть узы крови,
они основаны на уважении и радости, открываемых нами в жизни друг друга.
Члены одной семьи редко вырастают под одной крышей.
Р. Бах
ГЛАВА I
читать
Не сольются никогда зимы долгие и лета:
у них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги – та и эта,
та натруживает ноги, эта душу бередит.
Булат Окуджава
В нём, наверное, смешалась кровь нескольких народностей, но уж очень удачным вышел результат. Пропорционально сложен и гибок, как хлыст. Он смотрел на Эчизена невинными глазами серны из-под смоляной чёлки, но подавал так, что юному японцу казалось – он играет против кузнечного молота. Открытый чемпионат Австралии, с которого стартует серия турниров Большого шлема – чтоб ему провалится со всеми кенгуру, крокодилами и пятнадцатью тысячами зрителей – в этом году давался Рёме нелегко.
Рауль Морайшаго, улучив момент, ринулся к сетке и отбил мяч Эчизена с лёта – японцу едва хватило времени, чтобы прянуть в сторону и отблагодарить настырного португальца кручёным, так же с лёта. Глазки в обрамлении ресниц невиданной длины округлились в удивлении – бальзам на душу «теннисному самураю» во втором поколении. Но Морайшаго не долго оплакивал потерянное очко, вознамерившись удержать гейм любой ценой. В попытке дотянуться до следующего мяча, Рёма плашмя грянулся о корт и рассадил колено. Ничего серьёзного, но лишний раз захотелось проклясть и Мельбурн, в целом, и Род Лейвер Арену, в частности.
Португалец как-то странно посмотрел на него и вдруг облизнулся. Эчизену тут же вспомнился Кирихара Акая, который во времена сопливого юниорства частенько грешил тем же жестом. Сейчас тот довёл свой образ теннисиста-демона до совершенства, но и то его движение языка по губам не сделалось настолько пронизано неуместной на корте чувственностью. Японец в который раз подумал, что тёмный сексапил португальца его доведёт и одного из них с корта уберут на носилках. Он скрипнул зубами и постарался если не забить мячом язык противнику в глотку, то хоть отыграть очки. Отработать злобную подачу Морайшаго удалось только со второй попытки. Эчизен кривенько ухмыльнулся – охота язык вываливать у смазливого португальца пропала, словно по волшебству.
Ни один из них по-прежнему не дожидался отскока, принимая подачу с лёта и выматывая противника заковыристыми траекториями полёта мяча. Зрительские трибуны неистовствовали. Тренер португальца каким-то нервным движением перебирал чётки и иногда что-то бормотал: то ли ругался, то ли призывал всех Святых в свидетели проворству вконец распоясавшегося островитянина-в-кепке.
Рассаженное колено всё чаще напоминало о себе короткими болевыми импульсами и уже начало всерьёз беспокоить Эчизена – с Морайшаго необходимо покончить как можно быстрее. Но ведь каждое же очко приходится у него словно зубами выдирать!
Во время перерыва обоим теннисистам пришлось сменить форму – та, что была на них пропотела насквозь, запылилась и совсем потеряла товарный вид, а видеокамеры не дремлют.
Эчизен победил на тай-брейке. Хвала всем богам, теперь осталось выдержать короткую, но от того не менее выматывающую, пресс-конференцию и можно спрятаться в своём гостиничном номере – до следующего матча около суток.
Кстати, Рауль Морайшаго, кажется, в той же гостинице остановился? Рёма позволил себе пару мгновений пофантазировать, как победно ухмыльнётся в лицо португальцу при встрече, но тут же отбросил эту мысль. Проигравшие, за одним исключением, его мало интересовали, а подзуживать соперника имеет смысл до матча, а не после.
Но так уж вышло, что Морайшаго нашёл его сам. Эчизен коротал вечер в баре гостиницы, уныло уставившись в стакан газировки – до окончания турнира список того «Что Нельзя» значительно превышал масштабами список того «Что Можно». Португалец с его последним поражением выбыл из турнира и теперь ему почти «всё можно» – Эчизену оставалось только позавидовать.
Пресса в гостинице не поощрялась – на этом делали деньги – так что спортсмены чувствовали себя совершенно свободно. Даже слишком – никакая звукоизоляция не спасала от воплей перепивших дамочек из волейбольной сборной, которые устроились в банкетном зале. Рёма скользнул взглядом по распахнутой рубашке португальца, накинутой поверх майки, и ему стало очень… любопытно: зачем тот явился. Рауль уселся рядом со своим бывшим противником и сделал заказ. Поединок взглядов не уступал по накалу тому, что случился на корте, но на этот раз Эчизен первым опустил глаза. С тех пор как он увидел, где кончается короткая маечка и начинаются брюки юноши – выдерживать его горящий взгляд стало значительно труднее. Газировка лениво пузырилась в стакане и наблюдать за химией напитка было примерно так же интересно, как смотреть телепередачу про рост кактусов в реальном времени. И, наконец, Морайшаго тронул его за рукав и с улыбкой предложил перенести распитие напитков в один из их номеров. Рёма кивнул и, ни слова не говоря, повёл юношу к себе.
Едва за ними захлопнулась дверь, как японец оказался буквально пришпилен к стене и чужой рот завладел его губами. Что-то упало. И, наверное, даже разбилось… У Эчизена от внезапной слабости подогнулись колени. Рауль целовал его с каким-то исступлением: в губы, в щёки, в шею. Рёма сдёрнул с его плеч рубашку, кажется, тогда же, когда лишился своей. И вот уже португалец стоит перед ним на коленях.
Он оказался необычайно искусен в этом и когда всё закончилось, ослабевший после оргазма Эчизен просто сполз по стене к нему в объятия. Рауль улыбнулся с нежностью и перетащил любовника в кровать. Рёма, как и на корте, в очередной раз поразился, откуда в худощавом теле португальца столько силы – ведь он всего на голову выше, довольно субтильного в свои двадцать, Эчизена.
Чуть отлежавшись, Рёма пришёл в себя и накинулся на Рауля с ответными ласками. Смуглый юноша, казалось, вовсе не знает смущения и стыда – его громкие стоны отражались от стен и звенели в ушах Эчизена, от чего тот заводился ещё больше. Хотя в каждое мгновение казалось, что больше просто некуда – ещё чуть-чуть и он просто кончит на простыни.
Они трахались как заведённые и всё никак не могли насытиться друг другом. Рауль в какой-то момент пошутил, что понятия не имел о том, как много спермы в нём может поместиться. Рёма удивлённо на него зыркнул, потому что думал о том же самом. Остановились они только тогда, когда Рауль, скатившись с любовника после очередного раунда – заснул, как вырубился. Даже в щёчку не клюнул на прощание. Эчизен криво улыбнулся и нога за ногу поплёлся в ванную. Они учли, конечно, что ему снова играть завтра, но всё равно в какой-то момент юноше пришлось придержаться за стену, чтобы остаться в вертикальном положении.
Тщательно смыв с себя все возможные следы разгульного образа жизни и, с неудовольствием обнаружив несколько засосов и целую россыпь банальных синяков, Рёма вытерся и вернулся в комнату. Перестелил половину постели – совесть не позволила разбудить португальца, а брезгливость не позволила спать на липких от спермы и любриканта простынях – и, наконец, улёгся, мгновенно провалившись в сон.
Разбудил Эчизена звонок тренера на мобильный в несусветную, с учётом вчерашнего, рань. Тренер выслушал короткую сводку о состоянии здоровья своего подопечного и выдал несколько скупых инструкций. Теннисист поморщился – гадкое утро. К сожалению, так начиналось большинство дней в его жизни…
Рауль спал, сунув кулак под щёку, мелодично похрапывая. Эчизен зевнул. В состоянии «утренний мрак», дозвонился на рецепшен и заказал кофе в номер. Когда напиток доставили, юноша перебрался в кресло, которое специально повернул, чтобы сидеть спиной к постели. На бессовестно дрыхнущего португальца сейчас смотреть не хотелось. На него и бодрствующего смотреть не хотелось, откровенно говоря. Эчизен сбежал бы, не расположись они вчера у него в номере. Чья это была замечательная идея, спрашивается?
Всё тело ломило и от этого на душе становилось ещё тоскливее. В голове неотвязно крутились мысли более чёрные, чем кофе. Юноша нервически накидал в чашку сахара и долил сливок – кофе посветлел, но от своих мыслей он того же эффекта не дождался.
С сексом без любви пора завязывать, наверное. А то ночное удовольствие на фоне утреннего мрака – меркнет и начинаешь ощущать себя просто использованным презервативом. Да ещё предстоит в глаза как-то посмотреть случайному любовнику, прежде чем вышвырнуть его из номера и из своей жизни навсегда. И дверью перед носом ахнуть.
***
Открытый чемпионат Австралии завершился в его пользу и Эчизен вернулся в Штаты со свеженьким Norman Brookes Challenge Cup. На горизонте маячили Франция и Уимблдон, а потом только Открытый чемпионат США, в котором он когда-то дебютировал в качестве «дикой карты», выставленной организатором.
Рёма приходил в этот зоопарк каждый раз, когда турнирная сетка позволяла побыть дома хоть сколько-нибудь продолжительное время. Потому что только здесь у него была возможность видеть Его.
Молодого человека уже запомнили все служащие зоопарка, ответственные за хищников и, кажется, сами звери. Тоже.
– Леопард – опаснейший хищник для всех живущих в саванне обезьян. Он миллионы лет охотился на наших предков в колыбели человечества – Восточной Африке, при любой возможности он охотится на человека и ныне.
Представьте себе, как повышается в глазах стада ранг павиана, преодолевшего врождённый страх и убившего леопарда. Он теперь Тот, Кто убил леопарда.
Повсюду на Земле мы встречаем упоминания древних героев, убивающих крупных кошачьих: в Африке – леопарда и льва, в Евразии – льва и тигра, в Америке – ягуара или пуму. Всех этих гильгамешей, гераклов и им подобных витязей в тигровой шкуре. Как неоспоримое доказательство своего высшего ранга они носят на себе шкуру крупной кошки. Повсюду – от Африки до Америки – существовал обычай, согласно которому в случае сомнения, не утратил ли вождь своих качеств, он должен был пойти и убить крупное кошачье. Технически убить леопарда и медведя приблизительно одинаково трудно, но в первом случае для этого нужно преодолеть врождённый страх перед «родным» хищником, а во втором – только страх вообще. Поэтому хищники – не кошачьи – занимают очень скромное место в символике человека.
Итак, человека в шкуре крупной кошки наше подсознание воспринимает как стоящего выше нас, имеющего право и возможность осуществлять над нами власть. Отсюда украшение тронов и царских резиденций шкурами крупных кошек и их изображениями…
Школьная экскурсия, наконец, передвинулась вдоль обширных вольеров, продолжая осмотр. Хищники по ту сторону решётки и молодой человек по эту – вздохнули с равным облегчением.
«А что? Интересная идея» – подумал Рёма, переваривая услышанный обрывок речи экскурсовода. Он неспешно двигался вдоль суровых заграждений – утренняя тренировка позади, вечером предстоит плановое валяние в пыли в честь матча с неугомонным отцом – весь день можно посвятить отдыху.
Часть больших кошек отсыпалась в теньке по случаю жары и сытной трапезы. Бодрствующие же хищники провожали его внимательными взглядами. Юноша чувствовал их интерес и волей-неволей сам поглядывал в глубину вольеров, безмолвно принимая даже такой эфемерный вызов.
Проигнорировав всякую мелкую шушеру, вроде манулов и оцелотов, Эчизен остановился там, где вдоль прутьев беспокойно вышагивал крупный бенгальский.
«…тигр является одним из крупнейших наземных хищников, уступая по массе лишь белому и бурому медведям.
Большинство кошек избегает воды, но тигры любят купаться; в южных областях ареала они в жаркую погоду регулярно принимают ванны и охотно плавают.
В Маньчжурии тигры постоянно нападают на бурых и гималайских медведей. Известны случаи нападения тигра на крокодилов, питонов, леопардов и даже других тигров» – в числе прочего сообщала информационная табличка возле внешнего ряда ограждения.
Юноша улыбнулся своим мыслям, ощущая, как воспоминания на мягких лапах подбираются к его сознанию, угрожая застить кругозор.
«Это кто бы у нас? Атобе Кейго, Санада Геньичиро… Ммм-м… Шишидо Рё, Кайдо Каору и… я сам?» – подумал Рёма и неожиданно развеселился. Мысли о теннисе, уже сыгранных и только предстоящих матчах – едва ли отделимы от его натуры. И даже в зоопарке его настигли. Хотя, если подумать, не из-за тенниса ли он здесь оказался? Нет, не в первый раз – тогда его Кевин вытащил на добровольно-принудительную прогулку «безо всякого тенниса» и Рёма встретил Его. И пришёл во второй раз и в третий… И продолжил приходить снова и снова, о чём неугомонный блондин даже не подозревал. А всё из-за согревающих душу воспоминаний о нескольких сыгранных матчах и негласной поддержке, что остались там, в Японии.
Бенгалец внезапно остановился, ожёг юношу взглядом и, выразив своё к нему отношение
в несколько хлёстких ударов хвостом по поджарым бокам, возобновил перемещение вдоль прутьев.
Хождение это, насколько Эчизен успел заметить, тигру ни разу не надоедало, он мог часами двигаться, как заведённый. И судя по перекатывающимся под толщей шкуры мышцам, мог дать фору любому из своих «вольных» сородичей.
«Упорный, самовлюблённый гад» – решил Рёма, адресовав тигру кривую ухмылку, типа, глумливый вызов природе. В Японии его сигнал не воспринимали только трехлетние дети и старушки. А уж как Атобе распалялся, стоило Эчизену или Санаде нарисоваться в зоне видимости – приятно вспомнить!
***
Эчизен подобрался вплотную, насколько это возможно, к прутьям решётки, с интересом вглядываясь в глубину вольера. В обращённой входом к зрителю пещерке спали несколько молодых хищников. А один поджарый самец уселся в пыль возле самой решётки и увлечённо подбивал лапой листик.
Перед внутренним взором юноши, увлекшегося игрой в воспоминания-ассоциации, – мелькали лица: Фуджи Шюске, Юкимура Сеичи, Ибу Шинджи, Масахару Нио, Ягю Хироши, Эйширо Ките…
«Из пяти больших кошачьих животных – лев, тигр, леопард и снежный барс в неволе легко скрещиваются между собой, а ягуар поддаётся скрещиванию только со львом.
Образ жизни ягуаров одиночный.
Ягуар крайне нетерпим к другим кошачьим (в частности, к пумам) на своей территории, но довольно миролюбив к своим сородичам и охотничьи территории ягуаров часто пересекаются.
Чаще всего ягуар нападает, когда защищается. Если ягуара не провоцировать, он обычно не агрессивен, а только лишь любопытен».
Когда Эчизен отвлёкся на ознакомление с информационной табличкой – листик предпринял попытку удрать от хищника. Яугар несколько мгновений с интересом наблюдал его трепыхания, а потом с суровой неотвратимостью вбил листик лапой в пыль. Только теперь Рёма заметил, что это не листик никакой, а бабочка с порванными-потрёпанными крыльями.
«Жестоко» – подумал юноша. Зрелище одновременно ужасало и завораживало – столь явным, ярким, был контраст между снисходительной, чудовищной мощью и грацией здорового хищника и отчаянным биением израненного насекомого, почти утратившего способность к полёту.
Да, именно так он себя и чувствовал во время матча против Юкимуры Сеичи во время национального турнира юниоров Японии. Такого и врагу не пожелаешь. Когда много позже он смог решится посмотреть матч в записи – его затошнило от реакции зрителей, готовых плевать в спину наглецу, взлетевшему так высоко и сейчас, на их глазах, так упавшего. Впрочем, они-то его боли и ужаса не ощущали. Кто из них, таких же школьников-теннисистов, мог бы похвастаться, что против него Юкимура использовал всё, что у него есть?
Вернувшись в своих воспоминаниях в кульминационный момент матча, Эчизен ощутил невольный озноб, несмотря на окружающую жару. На него, загнанного в угол, тогда снизошло просветление – иначе не скажешь – которое его и спасло. Поражение, бывшее практически уже решённым делом, превратилось в победу.
Несмотря на резкий перелом хода матча, Юкимура отчаянно сражался за каждый мяч, каждое очко, но не выстоял.
И среди всех взглядов, лучами скрестившимися на его маленькой фигурке, Эчизен отчётливо ощущал один – яростный, страстный и одобряющий.
Одобряющий.
Боги, как ему не хватает этого взгляда сейчас! Помнит ли Он об Эчизене вообще? Включает ли спортивный канал ради трансляций теннисных матчей?
Не важно.
Если и смотрит, то Эчизену всё равно не дано этого ощутить. Так же как и Он не чувствует пристального обжигающе-чувственного внимания, каким сопровождает Рёма каждое Его появление на телеэкране или же мониторе компьютера.
***
Два года назад Атобе Кейго нашёл его в одном из теннисных клубов, где Эчизен и Смит пытались выбить друг из друга спесь и дурь – задача не из лёгких, надо заметить. Кроме того, Кевин готовился к очередным соревнованиям в серии «Мастерс». Рёма на них не попадал, потому что записался в другой турнир на то же время, но искренне переживал за блондина и помогал ему как умел.
Отец Кейго держал наследника в ежовых рукавицах и будущему главе финансовой империи Атобе пришлось начинать с низов. Точнее, с представлений семейства Атобе о низах, разумеется. Сейчас он часто-густо мотался за границу и обратно, решая некоторые проблемы корпорации в её экспансии за пределы Японии и чувствуя себя кем-то вроде менеджера среднего звена. Правда, менеджеры среднего звена не раскатывают по городу на штучных моделях Лексуса, но об этом как-то не думалось.
Рёма перебросил бутылку с водой Кевину и улыбнулся – блондин растёкся по скамейке, накрыл голову полотенцем и скорбно сложил изящные руки на груди, изображая покойника. Не очень свежего, по случаю жары. Но воду взял.
Эчизен обернулся к выходу за ограждение – кажется, к кортам подкатил какой-то запредельный автомобиль по поводу чего среди местных случился небольшой ажиотаж. Рёма вздохнул украдкой – тренер строго-настрого запретил ему хамить спонсорам, даже если те, с высоты своего финансового положения, воспринимают теннисиста как нечто вроде дрессированного хомячка.
Появившегося на корте несколько мгновений спустя франтовато одетого юношу – японец затруднился как классифицировать, так и узнать. Так спонсор или погулять вышел? Юноша едва заметно улыбнулся и театральным жестом сбросил пиджак. Звонко прищёлкнул пальцами и Эчизен морально изготовился услышать многоголосый рёв поклонников короля тенниса. Местные теннисисты смотрели на юношу ласково, как на психа.
– Атобе Кейго?!!!
– Узнал, наконец.
– Это было не просто. Когда за твоей спиной не маячит самоходный шкаф под два метра ростом, эффект уже не тот.
– Судя по шоку в глазах, ты счастлив лицезреть моё Величество.
– Да, просто ног под собой не чувствую от радости, – Эчизен, наконец, улыбнулся. К удивлению своему, вполне искренне. Кажется, даже Атобе оценил и проникся.
– Сыграем?
– А ты в форме? Думается мне, что через годик-другой тебе придётся расстёгивать ремень во время обеда, чтобы еда не давила на наметившееся брюшко.
Атобе фыркнул, не ответив. И Эчизену было подумалось, что он угадал, но филигранно исполненный «Тангейзер» – ясно продемонстрировал, что бывшему королю Хётея брюшко в обозримом будущем не грозит.
Рёма подобрался и начал играть серьёзнее. Не то чтобы Атобе представлял для него, профессионального теннисиста, серьёзную угрозу, но он никогда не позволял себе сливать матчи по небрежности.
Да и чего уж там говорить – просто смотреть на Кейго приятно. Приятно, что со времён юниорства он не подрастерял своей дивной грации. Мужики по краям корта чесали потные затылки и только диву давались: в узких неудобных на вид туфлях и серых брюках со стрелкой – Атобе перемещался по корту, как по дому родному. «Учитесь у лучших» – адресовал зрителям свеженькую мысль Эчизен и забил мяч точнёхонько между ног Атобе. У «короля» дёрнулась бровь. Две одинаково кривые улыбки отразились одна в другой, как в зеркале.
Эчизен ожидал, что Атобе вот-вот применит Инсайт, который, в своё время, доставлял юным японским теннисистам массу проблем. Ему было даже интересно, каков будет результат. Но противник почему-то не спешил демонстрировать старые приёмы.
Разве что шарахнул Тангейзером ещё разок-другой. Ему тоже просто доставляло удовольствие снова видеть Эчизена по ту сторону сетки. Или показалось?
Рёма же откровенно любовался противником. Всё-таки в профессиональном теннисе лицо не главное – с лица воды не пить – а мастерство. Поэтому на Эчизена с противоположной половины корта частенько пялились такие «красавцы», что если ночью приснится – подушкой не отмашешься. Юниорская лига Японии, шестилетней давности, поражала колоритом и разнообразием проявлений мужской красоты – и сейчас, глядя на Атобе, те годы вспоминались с особым умилением.
Эчизен отбил с лёта кручёный противника, поставив вмятину на корте и жирную точку в сегодняшней тренировке. Кейго вернул Кевину ракетку и, критически оглядев себя, констатировал, что придётся заехать в отель – переодеться. Принца тенниса он позвал с собой. Эчизен согласился. Почему бы и нет? Он смутно представлял себе, какие рычаги Атобе пришлось задействовать, чтобы отыскать своего школьных времён противника в Штатах, но догадывался, что не малые. Разумеется, его турнирная сетка ни для кого не секрет, но вот где его носит вне кортов и матчей – совсем другое дело.
Часа полтора спустя они обосновались в приятном полумраке ресторана престиж-класса за тем лишь, чтобы пропустить по стаканчику и побеседовать.
– Итак, на что ты готов пойти, чтобы искупить передо мной грехи своей молодости?
– На многое, пожалуй, – недобро усмехнулся Эчизен, – А у тебя возникли какие-то особые пожелания?
– До меня дошли слухи, что твой титул немного изменился. Принц Однополой Любви, кажется, так писали в газетах?
– Не думал, что Великий Ты снизойдёшь до ворошения жёлтых страниц, – Рёма немного занервничал, внезапно сообразив, куда клонит слишком хорошо информированный Атобе. Думать об этом было… неприятно. Нет, он, конечно, горячая штучка, но…
– Так это правда?
– Знаешь, праздное любопытство тебя не красит, – Рёма покачал головой, не ответив. Неприятная история случилась чуть меньше года назад. Ошалевший от счастья по поводу первого своего Кубка Дэвиса – Кевин Смит накинулся на Эчизена с поцелуями прилюдно. Да, мы всё ещё живём в самой свободной стране и свидетели всё списали бы на эйфорию победы, но один из скандальных журналистов припомнил Смиту кое-какие прошлые грешки… Кевин потом говорил, что писака мстил за отказ. И понеслась нелёгкая! Какой-то юный челенджер, чьего лица Эчизен не помнил, обвинил Рёму в сексуальном домогательстве, объясняя тем свой проигрыш. К счастью, бездоказательно, но японцу едва не пришлось сняться с турнира на время разбирательства. Может, он и правда с ним переспал, но вспомнить так и не смог. Не важно. Таблоиды вцепились в юных теннисистов, как койоты в дохлую корову и муссировали эту тему чуть ли не с месяц, провоцируя у обоих головную боль. Естественно, серьёзные спортивные издания не печатали подобную ерунду, но слухи поползли. О, ещё как. И к Эчизену, как мухи на сладкое, принялись слетаться «единоверцы» – только успевай отмахиваться.
– Так это правда? – продолжал допытываться Атобе.
– Ох. Ну, да. Доволен?
– Бесконечно, – бывший король Хётея ухмыльнулся, – Кстати, Санада передаёт тебе привет. Мы с ним вместе ещё со старшей школы, знаешь ли.
Эчизен ошалело заморгал. Ему всегда казалось, что Санада видит только Юкимуру, буквально, готов ему ноги мыть и воду пить, а тут такое дело… Мда. Неожиданно.
– А Тезука, кстати…
– Мужикиии-и. Сплетничаете хуже женщин, – с ехидной улыбочкой ворвался в их диалог Смит и закрыл тему. Они перешли на обсуждение последнего рейтинга АТР и других новостей с теннисных полей. Уже через минуту жарко спорили: Атобе ругал Эчизена профаном и невеждой, а Рёма слал Кейго лететь обратно в Японию и проспаться, ну, или просто к Санаде на вразумление.
Кевин посмеивался и подкидывал в периодически затухающий диспут провокационные реплики. Время пролетело незаметно – расползлись парни глубоко за полночь, обменявшись контактами и условившись сыграть, при случае.
– Так что же Атобе, как выяснилось, тоже гей? – спросил Кевин, в перерыве между поцелуями, когда юноши добрались до спальни, путаясь в рукавах и переступая через сброшенную на пол одежду.
– Нет, это я гей. И ты. А Кейго сибарит и маргинал, каких поискать. Но как он заполучил этого отморозка Санаду, хотел бы я знать?!
@темы: Prince Of Tennis, фанфик "Семейство кошачьих", Моя писанина, PoT Akutsu Jin