Ну, это я при жизни был весёлый...
заглавка Название: Семейство кошачьих
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
Глава XI
Глава XII
ГЛАВА XIII
читать дальше
Но нет спасения тому, кого любят без взаимности,
ибо над чужой страстью ты уже не властен и,
когда хотят тебя самого, твоя воля становится бессильной.
Стефан Цвейг, «Нетерпение сердца».
Пилот устроился в кокпите своего болида в непотребной позе и с остервенением курил третью сигарету подряд. Механики только что поставили новый комплект резины. Две партии покрышек он за сегодня уже сжег, потому что режиссёрская душа требовала динамики и драматизма и вся трасса, отведённая для съёмок, ещё до обеда покрылась отработанной резиной.
Чтобы достичь эффекта искр из-под машины и таких ярко выраженных следов: «отмечающих путь гонщика к совершенству» – как с придыханием выразился сценарист – пришлось вдоволь поиздеваться над собой и болидом. Поэтому-то Акутсу и выразил своё отношение к искусству кино, увалившись в кабину так, что из неё торчали только ноги.
– Ещё пара таких заездов в стиле «неврастеник за рулём» и меня бы стошнило, – пожаловался Джин, ни к кому конкретно не обращаясь.
– И зачем режиссёру понадобились эти понты и, типа, реализм? Нарисовали бы все сцены гонок и делов-то. А то трассу арендовать и мы ещё… – подивился один из механиков. Этот вопрос звучал в их беседах с того самого дня, как они увидели контракт, и служил толчком к коллективным обсуждениям в духе «дивные дела твои, Господи».
– Вы только поглядите на это! – вдруг сдавленно хрюкнул инженер-конструктор и скорчился в три погибели, предприняв попытку зарыться под машину.
Миа Аяко и Юкино Шинджи явили себя миру из гримёрок, где их мариновали по четыре-пять часов ежедневно – пока штукатурку нанесут, пока снимут…
– Кто ему костюм создавал: Готье? – изумился интеллигентный шеф.
– Ткань, наверное, размачивают, чтобы натянуть. Сразу видно – профессионал! Костюмчик-то яйца небось натирает, а он и не морщится.
– Он же бывший танцор, ему, наверное, там ничего не мешает, – механики дружно заржали. Акутсу поморщился. Вроде и логично, что зрители должны получить то, за что платят, то бишь возможность полтора часа созерцать смазливую рожу и хорошо сложенное тело актёра, но… Зачём, спрашивается, было арендовать настоящий болид Формулы-1 с пилотом для натурных съёмок, чтобы потом поставить рядом с ним этакую Барби?
Акутсу ухватился за борта, чтобы выбраться из кокпита, но не успел – Юкино подошёл и склонился над машиной так, что блондин едва не клюнул его в лицо и завалился обратно, чтобы избежать этого.
– Какого хре…
– Джииииин, ты сегодня блестяще катался! – проворковал актёр и пилот вжался в сидение, желая провалится сквозь землю вместе с болидом, лишь бы подальше от придурка.
– Но выглядишь ты что-то неважно. И знаешь ведь, как говорят – счастливые люди не курят. Курят преимущественно люди, страдающие нервными заболеваниями, или те, кого природа наделила удивительной способностью находить проблемы даже в чашке кофе. Те, кто ищет успокоения, те, кто очень чутко воспринимает трагическое несовершенство мира. В общем, сигареты – идеальный заменитель револьвера. Когда прерывать отношения с миром еще не очень хочется, но сидеть, сложа руки, уже невозможно…
Акутсу не надо было видеть, чтобы знать, какие лица сделались у его команды. Главный инженер-конструктор обречённо хрюкнул и поспешил замаскировать смех внезапным приступом дикого кашля. Эту хорошую идею поддержали остальные, и Юкино даже распрямился, удивлённо поглядев на мужиков, которых сразила внезапная чахотка.
Джин тут же выбрался из машины, донельзя «осчастливленный» тем фактом, что на остаток дня она отдана на растерзание киношникам.
– Ох, не верь всему, что написано в интернете, Юкино. Так и до заказа увеличения члена по методике из Зимбабвэ недолго дожить…
Акутсу бросил команду корчится возле их бокса и упетлял в лабиринт декораций, аппаратуры и всякого дорогостоящего профессионального кино-хлама. На ходу выбил из пачки очередную сигарету, страдальчески поморщился и затолкал её обратно.
Себе-то не соврёшь – далеко не все сегодняшние истеричные дёрганья болида были профессиональным воплощением режиссёрской версии событий. Дважды на апексе он едва не перевернул машину по собственному почину – из головы всё не шёл тот матч с Эчизеном и его беспримерный финал.
Когда первый шок и волна бешенства из-за самоуправства Эчизена схлынули – он задумался, и ход собственных мыслей стал для него полнейшей неожиданностью. Наверное, если бы теннисист не поцеловал его – Акутсу никогда не удалось бы отделить вожделение от адреналиновой волны: и то и другое вызывало в нём сходный отклик. А уж во время противостояний с Эчизеном на корте – эти и другие ощущения, эмоции, сплавлялись в натуральный смерч, разбивающий разум на осколки. Только этим и объяснялось, что блондин не уничтожил тощую сволочь на месте, когда они сблизились у сетки для финального рукопожатия, и Рёма вдруг обвил его шею руками, вынуждая наклониться, и впился в губы жестким поцелуем.
Всё, что сохраняла его память об Эчизене, единым махом разделилось на «до» и «после». После ещё не было. Он затруднялся решить, имеет ли оно право быть.
Его отношение к миру было жёстким и уверенным. Всё просто и понятно. Но не теперь. Он не сомневался, что ещё столкнётся с юношей в «маленьком» Токио, и понятия не имел, как на него реагировать:
«Сразу ахнуть по морде или трахнуть и успокоиться?»
***
Гонщик вернулся домой, принял душ и завалился спать в безбожную рань. Но несколько часов спустя его разбудил телефонный звонок.
– Джиии-ин!!! А давай встретимся? Ну, пожалуйста-а-а… – для двух часов ночи голос в трубке лучился нездоровой жизнерадостностью, – я сегодня прилетел. А в прошлый раз мы так и не увиделись…
– Дан, ты на часы смотрел? – встрёпанный блондин поднялся с кровати и прошлёпал к окну.
– Так я зайду? – подвёл итог разговора юноша и отключился. Дан Таичи звонил ему, сидя на капоте машины, припаркованной у самой калитки. Несколько мгновений Акутсу боролся с соблазном так всё и оставить, а потом пошёл открывать.
Ослепительно улыбаясь, Таичи нарисовался в дверях с двумя пакетами продуктов наперевес. Джин приветствовал его сумрачным кивком и отправился досыпать.
Какой инстинкт, интересно, позволяет Дану всегда угадывать, что Миа нет на горизонте? Акутсу старательно не думал о том, как эти двое в таком деле обходятся без его посредничества и за столько лет ещё ни разу не столкнулись на пороге спальни.
Сквозь сон, сделавшийся более чутким, он слышал, как Дан возится на кухне. Потом что-то жалобно и со всей силой обречённости звякнуло в ванной. Неужели там было что разбивать? Ну, наверняка теперь-то юноша грохнул последнее.
И вот, наконец, чужое присутствие нарисовалось в спальне.
Шорох шагов. Шорох ткани. Постель чуть прогнулась, приняв ещё одно тело.
«Живая грелка!» – умилился блондин, автоматически пригребая Дана к себе:
«Хоть бы только угомонился поскорее…»
Впрочем, беспокоился он зря – перелёт, как оказалось, настолько утомил юношу, что тот уснул, едва дорвавшись до тела и уткнувшись носом блондину в плечо.
Во второй раз Акутсу проснулся на рассвете, разбуженный неловким движением брюнета.
«Надо было отправить его ночевать на диване» – недовольно подумал Джин, прекрасно осознавая, что, несмотря на все внутренние протесты, не отправит.
Несколько мгновений он бездумно пялился на циферблат, собираясь вставать, а потом вспомнил, что у него впереди выходной. Или даже несколько. На съёмочной площадке гонщик пока без надобности, а шеф, полюбовавшись его ездой в стиле «смерть резине» – отменил ближайшую тренировку в пользу «восстановления психики» пилота. Акутсу, помнится, его выматерил, а механики посмеялись над обоими. Но сейчас он был искренне рад возможности не вскакивать затемно и никуда не нестись.
Блондин осторожно передвинул руку, чтобы неугомонный Таичи её совсем не отлежал, и снова погрузился в сон.
Дан проснулся во второй половине дня и, наконец, ощутил себя отдохнувшим и посвежевшим. Когда укладывался, он устраивался на самом краешке кровати, зная, что если потревожит Акутсу – тот без зазрения совести выгонит его а диван. Но во сне оба привычно устроились «ложечкой» – на боку.
Джин обнял его поперёк живота и прижал к себе. Сопит в макушку, наплевав и на то, что солнце встало, и на то, что ночью Дан пришёл к нему с приветом. Брюнет прислушался к тому, как у него под лопаткой, близко-близко, спокойно отмеряет удары чужое сердце. От этого у него всегда так светло делалось на душе. Таичи блаженствовал.
Акутсу, наверное, и не представляет себе каким умиротворённым и спокойным становится, когда спит. Молча. Ну, просто транквилизатор в человеческой форме. Во всяком случае – для Дана.
Таичи, кажется, влюбился в него сразу, как только увидел на школьном корте, и с того момента ходил за Акутсу хвостиком. Джин никогда не проявлял враждебности по отношению к нему, ведь это было бы сродни тому, что пнуть пекинеса. Странных отношений, типа, «слон и моська» понять не мог никто. Впрочем, никто и не пытался.
Иногда Дан и сам себя не понимал. Например, как у него получилось не разреветься, когда он собрал всё своё мужество и признался Акутсу в любви – а тот ответил, что не интересуется детьми и животными. А так же совершенно серьёзно посоветовал, в который раз уже, обратить внимание на недомерка из Сейгаку – если с чувствами ничего не выйдет, то хоть теннису подучится.
Это была хорошая идея. Теннис Дана надолго отвлёк. А оголтелые попытки освоить приёмы Эчизена – не оставляли мальчику ни сил, ни времени на сердечные терзания.
В старшей школе Таичи, наконец, пошёл в рост. Правда, тонкие черты лица и большие глазища трепетной лани в обрамлении пушистых ресниц остались при нём. Да ещё он волосы отпустил, от чего его стали частенько принимать за девушку.
Но это мелочи – тренировки не прошли даром – Дана стали замечать как перспективного теннисиста одиночного разряда. А в какой-то момент и Акутсу его заметил.
Позже карьера Таичи заложила крутой вираж, да так, что один из его тренеров смеялся, мол, даже бросив теннис, юноша без работы не останется – будет кумиром молодёжи, мелькающим на всех экранах.
Дан потёр глаза, зевнул и переключился с воспоминаний и мечтаний на реальное: костлявое и узкобедрое. Прижался плотнее и потёрся попкой о пах Акутсу.
Джин проснулся не сразу и не весь.
«Эчизен?!!» – паническая спросонья мысль ударилась в тёмный затылок вместе с ошалевшим взглядом:
«Тьфу ты! Чтоб меня разорвало! Приснится же такое!!!»
А приснилось действительно такое, что не был бы он пепельным блондином изначально – сейчас бы поседел.
Ленивый утренний секс Акутсу решительным образом променял на душ. Он не был уверен, что если станет сейчас заниматься любовью с Таичи – то это будет действительно с Таичи, а не с жарким видением из сна.
«Чего мне в жизни не хватало?» – обречённо думал блондин, подставляясь под тугие струи контрастного душа. Карьера складывается всем на зависть – участие и победы в «Формуле-1» предел мечтаний всех гонщиков мира. Невеста, с прибабахами, конечно, но бабы вообще странное племя. И любовник. Изящный, но при этом очень сильный брюнет с точёным личиком – того типа, который Акутсу нравится. Так чего ему не хватало, что Эчизен запросто ворвался в его мир и всё полетело кувырком?
«Сумасшествие какое-то…» – решил Джин, оглядываясь на свои реакции последних дней. Девушка, с которой они планировали пожениться – теперь казалась ему надоедливой корыстной дрянью. А раньше его не коробила её неразборчивость в средствах достижения цели. Дан? Он ласков, предубедителен и почти не раздражает Акутсу. Но… В нём не хватает огня. Того, которым Эчизен налит до краёв, так что искры летят во все стороны. В окружающих людей – никого не оставляя равнодушным.
Разве сам Джин смог остаться равнодушным, когда его опалило этим холодным пламенем ещё в средней школе? Нет.
А может ли он не откликнуться сейчас? Кажется, в его жизни соперничать с Эчизеном и его теннисом могли только гонки. И вдруг таким ужасным показалось то, что менее чем через неделю, гонщик сядет в самолёт и позволит унести себя на другой конец земного шарика. И теннисист затеряется где-то в этом огромном мире…
Акутсу выбрался из душа и натянул первые попавшие под руку джины. Настроение его совсем испортилось из-за борьбы эмоций с физиологией – по этому поводу казалось логичным отыскать Эчизена и набить ему морду:
«Хотя есть ещё варианты развития ситуации, если я его найду».
Вот только сперва со стояком разобраться. При наличии любовника в доме, решать проблему вручную, Джин считал идиотизмом.
***
Блондин выбрался на кухню, где уже устроился Дан в спортивных шортах и потрёпанной домашней футболке Акутсу – на субтильном брюнете она смотрелась почти платьем.
– Джин, представляешь, Эчизен Рёма в Японии! Я только что с ним созвонился. Договорились в парке возле корта встретиться. Сыграем, быть может.
Гонщика аж всего перекосило. Что-то многовато Эчизена вокруг в последнее время, не считая того, что он и из головы не идёт…
– Я смотрю, халтурка эта с киношниками из тебя все соки выжала. Не зря руководство вам запрещает фигнёй маяться в перерывах между заездами, – неподдельное сочувствие в голосе Таичи смешалось с откровенной подначкой. Он опёрся о стол бедром и скользнул по фигуре гонщика эдаким «раздевающим» взглядом, мол, я к тебе ночью вломился не для того, чтобы утром кофеёк попить и разбежаться. Акутсу придвинулся вплотную, излучая опасность и злобу. Дан подумал, что переборщил и попытался отодвинуться, но было бы куда. Из всех манёвров Джин оставил ему возможность разве что на стол опрокинуться.
Брюнет занервничал – это вам не хухры-мухры – когда над тобой двухметровое «Мировое Зло» нависает с неясными намерениями. Акутсу приобнял юношу и прижал к столу, не целуя – завоёвывая –его сдавшиеся без боя губы: жадно, жёстко, властно. Таичи потянулся к блондину, вцепившись в футболку, отвечая на поцелуй и углубляя его. Один раз даже губу прикусил, сам того не заметив.
Джин прижался к юноше бёдрами – стояк к этому моменту уже сделался дубовый, хоть полотенца вешай. Запустил ладони под футболку, лаская торс, такой восхитительно изящный, но рельефный.
Когда поцелуй прервался, Акутсу дышал уже весьма неровно. Ткань футболки на миг закрыла Таичи обзор, а потом пепельноволосый уронил тряпочку куда-то под стол и тут же впился губами в острую ключичку юноши. Слегка отстранился, любуясь результатом. С шальным блеском в глазах, порозовевшими растерзанными губками и свежими пятнышками засосов на бледной коже – Дан выглядел настолько соблазнительно, что хотелось опрокинуть его и взять прямо тут же на столе...
Брюнет тряхнул головой, но непослушные пряди тут же снова упали на лицо. Дыхание сбилось так, словно он сто кругов отмотал, да еще и с бегущей позади стаей бешеных собак.
Глянул на Акутсу – готовый поспорить: у него самого не более безумные глаза, чем у взлохмаченного блондина. Они – как катализатор – шальные, горящие и абсолютно дикие – сказка!
Юноша обхватил ногами бёдра любовника – теперь-то тот никуда не денется – усталость или не усталость. Хотя Джин, кажется, менее всего намерен куда-то деваться – с такими-то глазищами. Тут даже холодный душ не поможет.
– Снимай уже свою чертовы джинсы! – тихо рыкнул, не сводя с Акутсу жадного взгляда. Расстегнул и вытянул ремень из шлёвок.
– О, как ты эротично рычишь, сладкий, – прошептал Джин юноше на ушко и тут же обвёл его языком. Одного только соприкосновения кожи было почти достаточно, чтобы кончить. Низ живота словно крутым кипятком залило – скрутило рвущимся наружу напряжением.
Акутсу отстранился ровно настолько, чтобы между их телами можно было просунуть ладонь и накрыл ею пах юноши.
Кровь ударила в голову так, что секунд на пять Таичи растерял все свои пять чувств – включая и обоняние, и осязание, и что там еще у нормальных людей есть? Если мгновение назад было хорошо, то сейчас сделалось вообще... ужас как! Брюнет ругнулся, когда почувствовал ладонь поверх шорт, и захотел из этих самых шорт выскочить.
Двинул бедрами и толкнулся в подставленную ладонь, почти съезжая со столешницы. Уткнулся лицом в голый торс Джина и бездумно лизнул горячую кожу.
Акутсу стянул шорты с юноши вместе с бельём. Кучка одежды под столом выросла.
Блондин погладил поджарый животик и скользнул ладонью ниже, ощутив под пальцами сначала наметившийся пушок, а потом добрался и до нежной кожи, налившегося уже почти болезненным, напряжением ствола. Очертил подушечкой большого пальца головку, а потом проследил вену до самого основания.
Дан уперся лбом в плечо любовника, стараясь выровнять дыхание хоть частично, всей грудью вдыхая тестостероновый аромат, волнами исходивший от рослого партнера. Голова от этого закружилась еще сильней.
– Хмм, – выдохнул он, на мгновение отстранившись и лизнув Акуцу в уголок губ, – ты со штанами сросся?
– Какой. Ты. Нетерпеливый, – каждое слово сопровождалось поцелуем, без какой-либо системы: в низ живота, потом вдруг в локтевой сгиб, в правый сосок и левую ключицу, и снова в губы. Ответом блондину было недовольное разочарованное мычание, но куда деваться? Дан никогда не отваживался с ним спорить. Да и как тут поспоришь? В какой-то момент, ласкающие эрекцию пальцы сделались более агрессивными и остальные ласки – прикосновения и поцелуи – тоже.
Наконец, он почувствовал давление там и Акутсу вошёл в него. Опёршись одной рукой в стол позади себя, юноша старался не слишком громко стонать, когда губы касались особо чувствительных мест, создавая неповторимый узор страсти наряду с движением члена внутри него. Когда Джин выбрал удачный угол проникновения, Таичи чуть сознание не потерял – аж глаза закатились и сердце замерло, а потом так больно бухнуло под ребра, что он судорожно вцепился свободной рукой в плечо любовника, оставляя красные дорожки от стиснутых пальцев.
Бурно излившись в ласкающую ладонь, Дан обмяк, как тряпичная кукла, дыша с таким придыханием, что можно смело снимать порнофильм и отправлять немцам. Руки соскользнули с плеч блондина и Таичи обессилено распластался на столешнице. Акутсу протянул языком по пальцам, собирая белёсую жидкость. Собственная физическая разрядка не прибавила ему душевного спокойствия, но настроение чуть-чуть улучшила.
Кофеварка тихонько тренькнула, оповещая хозяина о том, что кофе готов, а если он будет «дальше больше», то напиток льдом покроется. Блондин наскоро привёл себя в порядок, вернул штаны на место и только потом рискнул снять размякшего Таичи со стола и бережно устроить у себя на коленях.
– Получилось необыкновенно горячо, – Таичи расслаблено откинул голову на плечо любовника, – но, кажется, мысленно ты был не со мной.
Акутсу едва не уронил чашку. Чёрт бы побрал невероятную чувствительность и проницательность Дана, включающуюся всегда не вовремя!
Он ещё ничего не решил, не понял, не определился, а уже чувствует себя предателем. Джин хотел бы убедить себя, что его интерес к Эчизену – минутная слабость – и после короткой интрижки можно будет вернуться к привычной жизни, выкинув теннисиста из головы. Но не получалось.
«Полно же других… хмм-м-м… вокруг. Атобе вон даже и не скрывает! Почему вдруг пацан обратил внимание именно на меня?!».
Джин отмолчался и Таичи уехал на встречу, ничего от него не добившись. Блондин остался в пустом доме наедине со своим интеллектом – то есть фактически в одиночестве – размышлять о «тщете и нужности» всего сущего.
***
Всё время, что они добирались до корта – Эчизен ощущал на себе, исполненные жадного любопытства, взгляды. И ладно бы он находился в своей стихии – среди спортсменов и болельщиков – но нет, на него пялились почтенные старушки, домохозяйки, бизнесмены, неформалы и школьники. Словом, все, кого в это время занесло в сквер, через который пролегал путь теннисистов.
Рёма чувствовал себя ссыльным марсианином и гадал: не прорезался ли у него третий глаз где-нибудь на заднице.
Внезапно теннисистам преградили дорогу три девицы с высветленными волосами и шоколадным загаром. Обмирая от собственной смелости, они запросили у Дана автограф. На Эчизена снизошло просветление такой силы, что впору удалиться в глухой горный скит, отринув мирскую суету.
Расшаркавшись с девицами, Таичи обратил внимание на эчизеновы сложности с восприятием реальности и подтвердил его подозрения вслух:
– После серии удачных выступлений на турнирах местного значения, спонсоры мне предложили сняться в нескольких рекламных роликах и всё такое…
Парней снова остановили – на этот раз стайка мальчишек – и Рёме пришлось ждать, пока Дан удовлетворит их фанатские аппетиты.
– Я и представить не мог, что вскоре начнётся сущая истерия вокруг моей особы. Откровенно говоря, всё это очень смущает.
Юноша махнул рукой, демонстрируя, что до ворот теннисного клуба осталось всего ничего.
– Я болван. Не надо было отпускать водителя. Пусть бы он извратился и каким-то образом докинул нас до самого крыльца. Я так хотел с тобой прогуляться и побеседовать… и совершенно не принял во внимание нынешнюю ситуацию, – Дан сокрушённо покачал головой.
– Ну, хорошо хоть ты выбрал для матча не общественный корт, а клуб, куда фанатам не пролезть, – Эчизен пожал плечами, отметив с удивлением, что ничуть не раздосадован.
Дан, по сути, остался таким же, каким Рёма его помнил: немного суетливым, немного рассеянным, но при этом добрым и трудолюбивым парнем – раздражаться на такого сложно.
– А ещё я Акутсу хотел с собой привести, но не получилось, – поделился Таичи. Эчизен дико глянул на него, живо представив, как гонщика осчастливило подобное приглашение.
– Я так давно с тобой не общался, что не смог пройти мимо такой возможности. Но и с Джином хотелось бы больше времени провести, ведь я скоро уеду в Гонконг на сборы и, похоже, что надолго. А он же через неделю улетает в Монреаль – штурмовать очередное своё Гран При...
И грянул гром. То есть в прямом смысле. Утром ни один из парней не удосужился поинтересоваться прогнозом погоды, да и в пути они особо на небо не смотрели – поэтому, когда хляби небесные разверзлись ливнем аккурат над их головами – это стало большим сюрпризом.
– Тут нет крытого корта. Бежим ловить такси! – крикнул Дан, поймал Эчизена за руку и поволок обратно тем же путём, каким они сюда добирались.
Рёма пришёл в себя уже в машине. Внезапная гроза удивительно совпала с его внутренним мироощущением, которое спровоцировало сообщение Дана.
«Проклятье! Как я мог забыть про эти чёртовы заезды Формулы-1?! Выходит, на всё про всё осталась неделя…»
– Ну и видок у нас! Вымокли, как мыши, – фыркнул Таичи, – сушиться и отогреваться поедем ко мне. При такой погоде пока машина до дома Золотой пары «доплывёт», ты уже простудиться можешь успеть.
Эчизен согласился. А что ему оставалось? Всё у этого Дана не слава Богу – даже на матч толком выбраться не смогли.
Автор: Noa Streight, Аямэ
Фандом: Prince Of Tennis
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, Angst, Humor, возможно OOC
Пейринг: от авторов многим досталось – Сейгаку, Хётей, Риккайдай и т.д. Присутствуют ОС в нехилом количестве.
Посвящается: Нашим соигрокам на принцефорумах, с которыми мы провели весь тот год, что писали фанфик. В особенности: Tomoe-chan, Ketoh, Лисятина, Крошка Фир, Джи-чан, Niou Masaharu, Arvis Eraclea, Oniks_small_miracle, Lib.moonsigma
Содержание: Эчизен Рёма вырос, события японского школьного чемпионата далеко позади, но, как говорится, осадок остался…
Предупреждение: фик написан без учёта событий манги «New Prince Of Tennis».
Дисклеймер: Персонажи фанфика принадлежат их создателям. Авторы фанфика не извлекают материальной выгоды от их использования.
Размещение: с разрешения авторов. Ссылки на фик – приветствуются.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
Глава XI
Глава XII
ГЛАВА XIII
читать дальше
Но нет спасения тому, кого любят без взаимности,
ибо над чужой страстью ты уже не властен и,
когда хотят тебя самого, твоя воля становится бессильной.
Стефан Цвейг, «Нетерпение сердца».
Пилот устроился в кокпите своего болида в непотребной позе и с остервенением курил третью сигарету подряд. Механики только что поставили новый комплект резины. Две партии покрышек он за сегодня уже сжег, потому что режиссёрская душа требовала динамики и драматизма и вся трасса, отведённая для съёмок, ещё до обеда покрылась отработанной резиной.
Чтобы достичь эффекта искр из-под машины и таких ярко выраженных следов: «отмечающих путь гонщика к совершенству» – как с придыханием выразился сценарист – пришлось вдоволь поиздеваться над собой и болидом. Поэтому-то Акутсу и выразил своё отношение к искусству кино, увалившись в кабину так, что из неё торчали только ноги.
– Ещё пара таких заездов в стиле «неврастеник за рулём» и меня бы стошнило, – пожаловался Джин, ни к кому конкретно не обращаясь.
– И зачем режиссёру понадобились эти понты и, типа, реализм? Нарисовали бы все сцены гонок и делов-то. А то трассу арендовать и мы ещё… – подивился один из механиков. Этот вопрос звучал в их беседах с того самого дня, как они увидели контракт, и служил толчком к коллективным обсуждениям в духе «дивные дела твои, Господи».
– Вы только поглядите на это! – вдруг сдавленно хрюкнул инженер-конструктор и скорчился в три погибели, предприняв попытку зарыться под машину.
Миа Аяко и Юкино Шинджи явили себя миру из гримёрок, где их мариновали по четыре-пять часов ежедневно – пока штукатурку нанесут, пока снимут…
– Кто ему костюм создавал: Готье? – изумился интеллигентный шеф.
– Ткань, наверное, размачивают, чтобы натянуть. Сразу видно – профессионал! Костюмчик-то яйца небось натирает, а он и не морщится.
– Он же бывший танцор, ему, наверное, там ничего не мешает, – механики дружно заржали. Акутсу поморщился. Вроде и логично, что зрители должны получить то, за что платят, то бишь возможность полтора часа созерцать смазливую рожу и хорошо сложенное тело актёра, но… Зачём, спрашивается, было арендовать настоящий болид Формулы-1 с пилотом для натурных съёмок, чтобы потом поставить рядом с ним этакую Барби?
Акутсу ухватился за борта, чтобы выбраться из кокпита, но не успел – Юкино подошёл и склонился над машиной так, что блондин едва не клюнул его в лицо и завалился обратно, чтобы избежать этого.
– Какого хре…
– Джииииин, ты сегодня блестяще катался! – проворковал актёр и пилот вжался в сидение, желая провалится сквозь землю вместе с болидом, лишь бы подальше от придурка.
– Но выглядишь ты что-то неважно. И знаешь ведь, как говорят – счастливые люди не курят. Курят преимущественно люди, страдающие нервными заболеваниями, или те, кого природа наделила удивительной способностью находить проблемы даже в чашке кофе. Те, кто ищет успокоения, те, кто очень чутко воспринимает трагическое несовершенство мира. В общем, сигареты – идеальный заменитель револьвера. Когда прерывать отношения с миром еще не очень хочется, но сидеть, сложа руки, уже невозможно…
Акутсу не надо было видеть, чтобы знать, какие лица сделались у его команды. Главный инженер-конструктор обречённо хрюкнул и поспешил замаскировать смех внезапным приступом дикого кашля. Эту хорошую идею поддержали остальные, и Юкино даже распрямился, удивлённо поглядев на мужиков, которых сразила внезапная чахотка.
Джин тут же выбрался из машины, донельзя «осчастливленный» тем фактом, что на остаток дня она отдана на растерзание киношникам.
– Ох, не верь всему, что написано в интернете, Юкино. Так и до заказа увеличения члена по методике из Зимбабвэ недолго дожить…
Акутсу бросил команду корчится возле их бокса и упетлял в лабиринт декораций, аппаратуры и всякого дорогостоящего профессионального кино-хлама. На ходу выбил из пачки очередную сигарету, страдальчески поморщился и затолкал её обратно.
Себе-то не соврёшь – далеко не все сегодняшние истеричные дёрганья болида были профессиональным воплощением режиссёрской версии событий. Дважды на апексе он едва не перевернул машину по собственному почину – из головы всё не шёл тот матч с Эчизеном и его беспримерный финал.
Когда первый шок и волна бешенства из-за самоуправства Эчизена схлынули – он задумался, и ход собственных мыслей стал для него полнейшей неожиданностью. Наверное, если бы теннисист не поцеловал его – Акутсу никогда не удалось бы отделить вожделение от адреналиновой волны: и то и другое вызывало в нём сходный отклик. А уж во время противостояний с Эчизеном на корте – эти и другие ощущения, эмоции, сплавлялись в натуральный смерч, разбивающий разум на осколки. Только этим и объяснялось, что блондин не уничтожил тощую сволочь на месте, когда они сблизились у сетки для финального рукопожатия, и Рёма вдруг обвил его шею руками, вынуждая наклониться, и впился в губы жестким поцелуем.
Всё, что сохраняла его память об Эчизене, единым махом разделилось на «до» и «после». После ещё не было. Он затруднялся решить, имеет ли оно право быть.
Его отношение к миру было жёстким и уверенным. Всё просто и понятно. Но не теперь. Он не сомневался, что ещё столкнётся с юношей в «маленьком» Токио, и понятия не имел, как на него реагировать:
«Сразу ахнуть по морде или трахнуть и успокоиться?»
***
Гонщик вернулся домой, принял душ и завалился спать в безбожную рань. Но несколько часов спустя его разбудил телефонный звонок.
– Джиии-ин!!! А давай встретимся? Ну, пожалуйста-а-а… – для двух часов ночи голос в трубке лучился нездоровой жизнерадостностью, – я сегодня прилетел. А в прошлый раз мы так и не увиделись…
– Дан, ты на часы смотрел? – встрёпанный блондин поднялся с кровати и прошлёпал к окну.
– Так я зайду? – подвёл итог разговора юноша и отключился. Дан Таичи звонил ему, сидя на капоте машины, припаркованной у самой калитки. Несколько мгновений Акутсу боролся с соблазном так всё и оставить, а потом пошёл открывать.
Ослепительно улыбаясь, Таичи нарисовался в дверях с двумя пакетами продуктов наперевес. Джин приветствовал его сумрачным кивком и отправился досыпать.
Какой инстинкт, интересно, позволяет Дану всегда угадывать, что Миа нет на горизонте? Акутсу старательно не думал о том, как эти двое в таком деле обходятся без его посредничества и за столько лет ещё ни разу не столкнулись на пороге спальни.
Сквозь сон, сделавшийся более чутким, он слышал, как Дан возится на кухне. Потом что-то жалобно и со всей силой обречённости звякнуло в ванной. Неужели там было что разбивать? Ну, наверняка теперь-то юноша грохнул последнее.
И вот, наконец, чужое присутствие нарисовалось в спальне.
Шорох шагов. Шорох ткани. Постель чуть прогнулась, приняв ещё одно тело.
«Живая грелка!» – умилился блондин, автоматически пригребая Дана к себе:
«Хоть бы только угомонился поскорее…»
Впрочем, беспокоился он зря – перелёт, как оказалось, настолько утомил юношу, что тот уснул, едва дорвавшись до тела и уткнувшись носом блондину в плечо.
Во второй раз Акутсу проснулся на рассвете, разбуженный неловким движением брюнета.
«Надо было отправить его ночевать на диване» – недовольно подумал Джин, прекрасно осознавая, что, несмотря на все внутренние протесты, не отправит.
Несколько мгновений он бездумно пялился на циферблат, собираясь вставать, а потом вспомнил, что у него впереди выходной. Или даже несколько. На съёмочной площадке гонщик пока без надобности, а шеф, полюбовавшись его ездой в стиле «смерть резине» – отменил ближайшую тренировку в пользу «восстановления психики» пилота. Акутсу, помнится, его выматерил, а механики посмеялись над обоими. Но сейчас он был искренне рад возможности не вскакивать затемно и никуда не нестись.
Блондин осторожно передвинул руку, чтобы неугомонный Таичи её совсем не отлежал, и снова погрузился в сон.
Дан проснулся во второй половине дня и, наконец, ощутил себя отдохнувшим и посвежевшим. Когда укладывался, он устраивался на самом краешке кровати, зная, что если потревожит Акутсу – тот без зазрения совести выгонит его а диван. Но во сне оба привычно устроились «ложечкой» – на боку.
Джин обнял его поперёк живота и прижал к себе. Сопит в макушку, наплевав и на то, что солнце встало, и на то, что ночью Дан пришёл к нему с приветом. Брюнет прислушался к тому, как у него под лопаткой, близко-близко, спокойно отмеряет удары чужое сердце. От этого у него всегда так светло делалось на душе. Таичи блаженствовал.
Акутсу, наверное, и не представляет себе каким умиротворённым и спокойным становится, когда спит. Молча. Ну, просто транквилизатор в человеческой форме. Во всяком случае – для Дана.
Таичи, кажется, влюбился в него сразу, как только увидел на школьном корте, и с того момента ходил за Акутсу хвостиком. Джин никогда не проявлял враждебности по отношению к нему, ведь это было бы сродни тому, что пнуть пекинеса. Странных отношений, типа, «слон и моська» понять не мог никто. Впрочем, никто и не пытался.
Иногда Дан и сам себя не понимал. Например, как у него получилось не разреветься, когда он собрал всё своё мужество и признался Акутсу в любви – а тот ответил, что не интересуется детьми и животными. А так же совершенно серьёзно посоветовал, в который раз уже, обратить внимание на недомерка из Сейгаку – если с чувствами ничего не выйдет, то хоть теннису подучится.
Это была хорошая идея. Теннис Дана надолго отвлёк. А оголтелые попытки освоить приёмы Эчизена – не оставляли мальчику ни сил, ни времени на сердечные терзания.
В старшей школе Таичи, наконец, пошёл в рост. Правда, тонкие черты лица и большие глазища трепетной лани в обрамлении пушистых ресниц остались при нём. Да ещё он волосы отпустил, от чего его стали частенько принимать за девушку.
Но это мелочи – тренировки не прошли даром – Дана стали замечать как перспективного теннисиста одиночного разряда. А в какой-то момент и Акутсу его заметил.
Позже карьера Таичи заложила крутой вираж, да так, что один из его тренеров смеялся, мол, даже бросив теннис, юноша без работы не останется – будет кумиром молодёжи, мелькающим на всех экранах.
Дан потёр глаза, зевнул и переключился с воспоминаний и мечтаний на реальное: костлявое и узкобедрое. Прижался плотнее и потёрся попкой о пах Акутсу.
Джин проснулся не сразу и не весь.
«Эчизен?!!» – паническая спросонья мысль ударилась в тёмный затылок вместе с ошалевшим взглядом:
«Тьфу ты! Чтоб меня разорвало! Приснится же такое!!!»
А приснилось действительно такое, что не был бы он пепельным блондином изначально – сейчас бы поседел.
Ленивый утренний секс Акутсу решительным образом променял на душ. Он не был уверен, что если станет сейчас заниматься любовью с Таичи – то это будет действительно с Таичи, а не с жарким видением из сна.
«Чего мне в жизни не хватало?» – обречённо думал блондин, подставляясь под тугие струи контрастного душа. Карьера складывается всем на зависть – участие и победы в «Формуле-1» предел мечтаний всех гонщиков мира. Невеста, с прибабахами, конечно, но бабы вообще странное племя. И любовник. Изящный, но при этом очень сильный брюнет с точёным личиком – того типа, который Акутсу нравится. Так чего ему не хватало, что Эчизен запросто ворвался в его мир и всё полетело кувырком?
«Сумасшествие какое-то…» – решил Джин, оглядываясь на свои реакции последних дней. Девушка, с которой они планировали пожениться – теперь казалась ему надоедливой корыстной дрянью. А раньше его не коробила её неразборчивость в средствах достижения цели. Дан? Он ласков, предубедителен и почти не раздражает Акутсу. Но… В нём не хватает огня. Того, которым Эчизен налит до краёв, так что искры летят во все стороны. В окружающих людей – никого не оставляя равнодушным.
Разве сам Джин смог остаться равнодушным, когда его опалило этим холодным пламенем ещё в средней школе? Нет.
А может ли он не откликнуться сейчас? Кажется, в его жизни соперничать с Эчизеном и его теннисом могли только гонки. И вдруг таким ужасным показалось то, что менее чем через неделю, гонщик сядет в самолёт и позволит унести себя на другой конец земного шарика. И теннисист затеряется где-то в этом огромном мире…
Акутсу выбрался из душа и натянул первые попавшие под руку джины. Настроение его совсем испортилось из-за борьбы эмоций с физиологией – по этому поводу казалось логичным отыскать Эчизена и набить ему морду:
«Хотя есть ещё варианты развития ситуации, если я его найду».
Вот только сперва со стояком разобраться. При наличии любовника в доме, решать проблему вручную, Джин считал идиотизмом.
***
Блондин выбрался на кухню, где уже устроился Дан в спортивных шортах и потрёпанной домашней футболке Акутсу – на субтильном брюнете она смотрелась почти платьем.
– Джин, представляешь, Эчизен Рёма в Японии! Я только что с ним созвонился. Договорились в парке возле корта встретиться. Сыграем, быть может.
Гонщика аж всего перекосило. Что-то многовато Эчизена вокруг в последнее время, не считая того, что он и из головы не идёт…
– Я смотрю, халтурка эта с киношниками из тебя все соки выжала. Не зря руководство вам запрещает фигнёй маяться в перерывах между заездами, – неподдельное сочувствие в голосе Таичи смешалось с откровенной подначкой. Он опёрся о стол бедром и скользнул по фигуре гонщика эдаким «раздевающим» взглядом, мол, я к тебе ночью вломился не для того, чтобы утром кофеёк попить и разбежаться. Акутсу придвинулся вплотную, излучая опасность и злобу. Дан подумал, что переборщил и попытался отодвинуться, но было бы куда. Из всех манёвров Джин оставил ему возможность разве что на стол опрокинуться.
Брюнет занервничал – это вам не хухры-мухры – когда над тобой двухметровое «Мировое Зло» нависает с неясными намерениями. Акутсу приобнял юношу и прижал к столу, не целуя – завоёвывая –его сдавшиеся без боя губы: жадно, жёстко, властно. Таичи потянулся к блондину, вцепившись в футболку, отвечая на поцелуй и углубляя его. Один раз даже губу прикусил, сам того не заметив.
Джин прижался к юноше бёдрами – стояк к этому моменту уже сделался дубовый, хоть полотенца вешай. Запустил ладони под футболку, лаская торс, такой восхитительно изящный, но рельефный.
Когда поцелуй прервался, Акутсу дышал уже весьма неровно. Ткань футболки на миг закрыла Таичи обзор, а потом пепельноволосый уронил тряпочку куда-то под стол и тут же впился губами в острую ключичку юноши. Слегка отстранился, любуясь результатом. С шальным блеском в глазах, порозовевшими растерзанными губками и свежими пятнышками засосов на бледной коже – Дан выглядел настолько соблазнительно, что хотелось опрокинуть его и взять прямо тут же на столе...
Брюнет тряхнул головой, но непослушные пряди тут же снова упали на лицо. Дыхание сбилось так, словно он сто кругов отмотал, да еще и с бегущей позади стаей бешеных собак.
Глянул на Акутсу – готовый поспорить: у него самого не более безумные глаза, чем у взлохмаченного блондина. Они – как катализатор – шальные, горящие и абсолютно дикие – сказка!
Юноша обхватил ногами бёдра любовника – теперь-то тот никуда не денется – усталость или не усталость. Хотя Джин, кажется, менее всего намерен куда-то деваться – с такими-то глазищами. Тут даже холодный душ не поможет.
– Снимай уже свою чертовы джинсы! – тихо рыкнул, не сводя с Акутсу жадного взгляда. Расстегнул и вытянул ремень из шлёвок.
– О, как ты эротично рычишь, сладкий, – прошептал Джин юноше на ушко и тут же обвёл его языком. Одного только соприкосновения кожи было почти достаточно, чтобы кончить. Низ живота словно крутым кипятком залило – скрутило рвущимся наружу напряжением.
Акутсу отстранился ровно настолько, чтобы между их телами можно было просунуть ладонь и накрыл ею пах юноши.
Кровь ударила в голову так, что секунд на пять Таичи растерял все свои пять чувств – включая и обоняние, и осязание, и что там еще у нормальных людей есть? Если мгновение назад было хорошо, то сейчас сделалось вообще... ужас как! Брюнет ругнулся, когда почувствовал ладонь поверх шорт, и захотел из этих самых шорт выскочить.
Двинул бедрами и толкнулся в подставленную ладонь, почти съезжая со столешницы. Уткнулся лицом в голый торс Джина и бездумно лизнул горячую кожу.
Акутсу стянул шорты с юноши вместе с бельём. Кучка одежды под столом выросла.
Блондин погладил поджарый животик и скользнул ладонью ниже, ощутив под пальцами сначала наметившийся пушок, а потом добрался и до нежной кожи, налившегося уже почти болезненным, напряжением ствола. Очертил подушечкой большого пальца головку, а потом проследил вену до самого основания.
Дан уперся лбом в плечо любовника, стараясь выровнять дыхание хоть частично, всей грудью вдыхая тестостероновый аромат, волнами исходивший от рослого партнера. Голова от этого закружилась еще сильней.
– Хмм, – выдохнул он, на мгновение отстранившись и лизнув Акуцу в уголок губ, – ты со штанами сросся?
– Какой. Ты. Нетерпеливый, – каждое слово сопровождалось поцелуем, без какой-либо системы: в низ живота, потом вдруг в локтевой сгиб, в правый сосок и левую ключицу, и снова в губы. Ответом блондину было недовольное разочарованное мычание, но куда деваться? Дан никогда не отваживался с ним спорить. Да и как тут поспоришь? В какой-то момент, ласкающие эрекцию пальцы сделались более агрессивными и остальные ласки – прикосновения и поцелуи – тоже.
Наконец, он почувствовал давление там и Акутсу вошёл в него. Опёршись одной рукой в стол позади себя, юноша старался не слишком громко стонать, когда губы касались особо чувствительных мест, создавая неповторимый узор страсти наряду с движением члена внутри него. Когда Джин выбрал удачный угол проникновения, Таичи чуть сознание не потерял – аж глаза закатились и сердце замерло, а потом так больно бухнуло под ребра, что он судорожно вцепился свободной рукой в плечо любовника, оставляя красные дорожки от стиснутых пальцев.
Бурно излившись в ласкающую ладонь, Дан обмяк, как тряпичная кукла, дыша с таким придыханием, что можно смело снимать порнофильм и отправлять немцам. Руки соскользнули с плеч блондина и Таичи обессилено распластался на столешнице. Акутсу протянул языком по пальцам, собирая белёсую жидкость. Собственная физическая разрядка не прибавила ему душевного спокойствия, но настроение чуть-чуть улучшила.
Кофеварка тихонько тренькнула, оповещая хозяина о том, что кофе готов, а если он будет «дальше больше», то напиток льдом покроется. Блондин наскоро привёл себя в порядок, вернул штаны на место и только потом рискнул снять размякшего Таичи со стола и бережно устроить у себя на коленях.
– Получилось необыкновенно горячо, – Таичи расслаблено откинул голову на плечо любовника, – но, кажется, мысленно ты был не со мной.
Акутсу едва не уронил чашку. Чёрт бы побрал невероятную чувствительность и проницательность Дана, включающуюся всегда не вовремя!
Он ещё ничего не решил, не понял, не определился, а уже чувствует себя предателем. Джин хотел бы убедить себя, что его интерес к Эчизену – минутная слабость – и после короткой интрижки можно будет вернуться к привычной жизни, выкинув теннисиста из головы. Но не получалось.
«Полно же других… хмм-м-м… вокруг. Атобе вон даже и не скрывает! Почему вдруг пацан обратил внимание именно на меня?!».
Джин отмолчался и Таичи уехал на встречу, ничего от него не добившись. Блондин остался в пустом доме наедине со своим интеллектом – то есть фактически в одиночестве – размышлять о «тщете и нужности» всего сущего.
***
Всё время, что они добирались до корта – Эчизен ощущал на себе, исполненные жадного любопытства, взгляды. И ладно бы он находился в своей стихии – среди спортсменов и болельщиков – но нет, на него пялились почтенные старушки, домохозяйки, бизнесмены, неформалы и школьники. Словом, все, кого в это время занесло в сквер, через который пролегал путь теннисистов.
Рёма чувствовал себя ссыльным марсианином и гадал: не прорезался ли у него третий глаз где-нибудь на заднице.
Внезапно теннисистам преградили дорогу три девицы с высветленными волосами и шоколадным загаром. Обмирая от собственной смелости, они запросили у Дана автограф. На Эчизена снизошло просветление такой силы, что впору удалиться в глухой горный скит, отринув мирскую суету.
Расшаркавшись с девицами, Таичи обратил внимание на эчизеновы сложности с восприятием реальности и подтвердил его подозрения вслух:
– После серии удачных выступлений на турнирах местного значения, спонсоры мне предложили сняться в нескольких рекламных роликах и всё такое…
Парней снова остановили – на этот раз стайка мальчишек – и Рёме пришлось ждать, пока Дан удовлетворит их фанатские аппетиты.
– Я и представить не мог, что вскоре начнётся сущая истерия вокруг моей особы. Откровенно говоря, всё это очень смущает.
Юноша махнул рукой, демонстрируя, что до ворот теннисного клуба осталось всего ничего.
– Я болван. Не надо было отпускать водителя. Пусть бы он извратился и каким-то образом докинул нас до самого крыльца. Я так хотел с тобой прогуляться и побеседовать… и совершенно не принял во внимание нынешнюю ситуацию, – Дан сокрушённо покачал головой.
– Ну, хорошо хоть ты выбрал для матча не общественный корт, а клуб, куда фанатам не пролезть, – Эчизен пожал плечами, отметив с удивлением, что ничуть не раздосадован.
Дан, по сути, остался таким же, каким Рёма его помнил: немного суетливым, немного рассеянным, но при этом добрым и трудолюбивым парнем – раздражаться на такого сложно.
– А ещё я Акутсу хотел с собой привести, но не получилось, – поделился Таичи. Эчизен дико глянул на него, живо представив, как гонщика осчастливило подобное приглашение.
– Я так давно с тобой не общался, что не смог пройти мимо такой возможности. Но и с Джином хотелось бы больше времени провести, ведь я скоро уеду в Гонконг на сборы и, похоже, что надолго. А он же через неделю улетает в Монреаль – штурмовать очередное своё Гран При...
И грянул гром. То есть в прямом смысле. Утром ни один из парней не удосужился поинтересоваться прогнозом погоды, да и в пути они особо на небо не смотрели – поэтому, когда хляби небесные разверзлись ливнем аккурат над их головами – это стало большим сюрпризом.
– Тут нет крытого корта. Бежим ловить такси! – крикнул Дан, поймал Эчизена за руку и поволок обратно тем же путём, каким они сюда добирались.
Рёма пришёл в себя уже в машине. Внезапная гроза удивительно совпала с его внутренним мироощущением, которое спровоцировало сообщение Дана.
«Проклятье! Как я мог забыть про эти чёртовы заезды Формулы-1?! Выходит, на всё про всё осталась неделя…»
– Ну и видок у нас! Вымокли, как мыши, – фыркнул Таичи, – сушиться и отогреваться поедем ко мне. При такой погоде пока машина до дома Золотой пары «доплывёт», ты уже простудиться можешь успеть.
Эчизен согласился. А что ему оставалось? Всё у этого Дана не слава Богу – даже на матч толком выбраться не смогли.
@темы: Prince Of Tennis, фанфик "Семейство кошачьих", Моя писанина, PoT Akutsu Jin
-
-
09.05.2010 в 05:31-
-
09.05.2010 в 11:31По сюжету Гран При Монако уже позади)))))) Но, блин, да - Эчизен кому угодно гонки на выживание может организовать)))))
-
-
09.05.2010 в 11:55-
-
09.05.2010 в 12:09Самое ж забавное, что ещё когда мы приступали к корректировке - уже было всё написато. Сейчас только сюжетные дыры латаем. Соавтор издевается над 17-й главой, а я над 14-й. По оптимистичным прогнозам - за май мы фик одолеем. А быстрее никак не получается((((
-
-
09.05.2010 в 12:14-
-
09.05.2010 в 12:17Грызи вафельки или там семечки лузгай - ногти - они для всякого хентая нужны и полезны))))
-
-
09.05.2010 в 12:20